Здесь, у искусственного озерка, берега которого успели уже зарости буйной травой, перед отправлением в далекий обратный путь под палящим солнцем, устроили импровизированный обед, который заботливые и гостеприимные ташкентские товарищи привезли с собой. С великим удовольствием утоляли мы жажду знаменитыми ташкентскими дынями, прохладу которых опытные хозяева сумели сохранить даже в условиях полуденного зноя.
От того места, где мы находились, на ровной глади пустыни просматривались две автомобильные колеи: одна — на юг (по ней прибыли сюда ташкентские товарищи), другая — строго на восток, то есть в нужном нам направлении. По этой дороге и решили ехать. Впереди простиралась ровная бескрайняя пустыня. Так проехали двадцать километров. И вот впереди замаячила небольшая хижина чабана, а по соседству — большая кошара со сгрудившимся под ее кровлей огромным стадом овец. А невдалеке блестит такое же искусственное озеро. Из торчащей на краю водоема трубы вода не лилась: то ли она перекрыта, то ли напор подземной воды иссяк.
Из неказистого жилья навстречу нам вышел, жмурясь на ярком солнце, заспанный чабан-казах, сухощавый, морщинистый, неопределенного возраста, за ним выбежала ватага разновозрастных ребятишек — девять человек насчитали, и последней вышла из хаты дородная, симпатичная казашка лет сорока.
Первым делом спросили их: как проехать в сторону Сыр-Дарьи? Дорога, по которой мы ехали, от этого стойбища круто поворачивала на юг. С восточной стороны виднелись огромные валы барханов, поросшие кустарником, тянувшиеся из-за горизонта с севера на юг. Преодолеть их на автомобилях УАЗ-469 вряд ли удастся.
Но удивленные нашим появлением обитатели этого единственного в необъятной пустыне жилища что-то наперебой выкрикивали по-казахски, добродушно улыбаясь и протягивая руки. Хорошо, что в нашей компании оказался геолог-казах, знающий родной язык. Он то и объяснил нам, что они не знают русского языка, а просят они дать им закурить. Тут наши курильщики щедро извлекли из своих карманов разносортные сигареты, и множество рук потянулось за ними. Задымили с наслаждением и мужчина, и женщина, и половина ребятишек, хотя старшему было, пожалуй, не более 12 лет.
Затем мы снова повторили свой вопрос: как проехать к Сыр-Дарье? Но они все замотали головами и сказали нам, что никогда не слышали о такой реке, как Сыр-Дарья. Из настойчивых расспросов удалось выяснить лишь то, что по этой единственной наезженной дороге, что уходит на юг и по которой им, обитателям этой хижины, раз в неделю привозят продукты, можно доехать до такого же жилища другого чабана, может быть, тот чем-нибудь нам поможет. Как далеко отсюда находится жилище другого чабана, эти двое взрослых не могли сказать что-нибудь вразумительное, но двое мальцов наперебой рассказали, что это совсем рядом, что они не один раз туда ездили с приходившей к ним автомашиной.
Наконец, поблагодарив хоть за скудную, но все же информацию, отдав все запасы сигарет и распрощавшись с этим многодетным семейством, мы двинулись в путь явно не в нужном нам направлении. Но что делать? Вдоль дороги непрерывными грядами громоздились высоченные барханы, поросшие каким-то кустарником, напоминающим перепутанную стальную проволоку. А справа простирались ровные, как стол, просторы пустыни с редкой травяной растительностью. Рассказывали, что эта редко растущая травка, напоминающая маленькие елочки, и есть самая питательная для овец пища, способствующая образованию каракулевой шерсти.
После часа езды барханы стали меньше и впереди простерлась ровная пустыня. А дорога все шла на юг. Вскоре показалась в этой пустыне одинокая хижина, а рядом с ней — огромная кошара. Жилище казалось брошенным: ни чабанов, ни овец, и ничего живого не было видно вокруг. Зайдя в полутемную хижину, увидели лежащую на кровати женщину. Она представилась хозяйкой этого жилища и пояснила, что ее муж с сыновьями на дальнем выпасе овец, и назвала то место, что для нас было пустым звуком, и на карте оно не было обозначено. А она вот приболела, потому не может напоить чаем пожаловавших к ней путников. А хозяин с детьми вернется лишь к вечеру.
Женщина эта, по виду казашка лет сорока, очень хорошо говорила по-русски. Поинтересовавшись, каким недугом она страдает, мы предложили ей целую аптечку с набором различных лекарств. Оказалось, у нее было просто простудное заболевание (это в знойной пустыне — и вдруг простуда), а лечится она настоем каких-то трав. Но мы заставили ее выпить аспирин и анальгин, и из термоса напоили горячим чаем. В недоумении спросили, что же ее в таком состоянии бросили одну без присмотра?
— А, ничего. Скоро пройдет, — спокойно ответила она.
На наш вопрос: как проехать на понтонный мост через Сыр-Дарью на Арысь, она все же вышла на улицу и показала нам наезженную колею, уходящую на северо-восток, сказав при этом, чтобы с этой дороги никуда не сворачивали, и тогда выедем прямо на мост.
Поблагодарив милую хозяйку затерявшегося в пустыне одинокого пристанища, мы двинулись в путь. Теперь уже слева от нас громоздились огромные барханы. Вскоре хорошо наезженная дорога круто повернула на юг. На север пошла малозаметная колея. Куда ехать? Ориентиров, кроме солнца и компаса, — никаких. Как определить на карте место нашего нахождения? И в каком направлении разумнее всего двигаться?
После непродолжительного совета решили ехать на юг, по более накатанной дороге, ведь предупреждала же женщина не сворачивать с нее. Вскоре дорога круто повернула на север, потом опять на юг. Видимо, петляние это было обусловлено песчаными наносами — барханами, видневшимися и справа, и слева.
Наконец выехали на бескрайнюю равнину, и дорога, прямая, как стрела, повела нас на северо-восток. Проехав более часа, вдруг засомневались в правильности направления. Не доедем ли мы до Арала, так и не увидев Сыр-Дарью? Но что делать? Ведь других-то дорог нет. А совет не съезжать с дороги выполнять следует.
Едем еще час, а дорога ведет по-прежнему на северо-восток. Потом видим — летит наш самолет. Остановились, вышли из машин, поприветствовали летчиков. Самолет сделал над нами два круга, покачался с крыла на крыло и полетел вдоль дороги, по которой мы ехали. Значит, мы едем в правильном направлении. А еще через полчаса увидели еще одно жилище. Возле невзрачного домика горел костер, около которого ловко орудовала молодая женщина, что-то помешивая в огромном полусферическом металлическом котле, висящем над костром на двух цепочках.
Поздоровавшись с молодой поварихой, русской женщиной лет тридцати, и пожелав ей «бог в помощь», спросили: правильно ли мы едем на Арысь. Она ответила утвердительно и полюбопытствовала, откуда и куда путь держим и по каким надобностям? На наш разговор из дома вышел молодой человек — казах, поздоровался и пригласил за стол, сооруженный невдалеке от костра под дощатым навесом (что-то вроде беседки), — скоро будет готов беш-бармак и с дороги путникам надо подкрепиться. «Будет и чай», — сказал он, указывая на огромный самовар, накрытый изогнутой коленом трубой, стоящий в стороне от костра.
Но нам было не до чая и беш-бармака. Уже более 3 часов мы плутаем по Кызыл-Кумам, а впереди еще более ста километров. Поблагодарив за приглашение к столу любезных хозяев, двинулись по указанной нам дороге и через полчаса увидели широкую гладь Сыр-Дарьи и понтонный мост через нее. За Сыр-Дарьей до самого Чимкента мы быстро покатили по прекрасному асфальтированному шоссе.
В Чимкентском обкоме КПСС нас встретили с неподдельным волнением: уж не заблудились ли? Прошло пять часов, как нас оставил самолет в Кызыл-Кумах, а нас все нет и нет. Тогда и послали на поиски самолет, который разыскал нас и показал направление. Когда мы указали по карте маршрут нашего зигзагообразного движения бывалому в этих краях геологу, тот объяснил, что мы выбрали не тот маршрут и поэтому проделали лишнюю сотню километров, петляя между барханами. Нужно было ехать той дорогой, которой добирались туда ташкентские геологи, и в Чимкент попали бы другой дорогой, минуя Арысь. Что же теперь поделаешь? Ошиблись. Впредь надо иметь знающего проводника. Но вывод из нашего автопробега следовал однозначный — наша автомобильная техника к месту работы пройдет свободно своим ходом.
Что касается обеспечения продуктами питания экспедиции во время работы, в обкоме КПСС нам обещали все, кроме мясных продуктов. Хлеб, крупы, овощи и всевозможные фрукты можем получать в неограниченном количестве, а мясных продуктов до забоя скота (а это октябрь — ноябрь) из фондов области получить трудно. Могут лишь выдать лицензию на отстрел сайгаков. Но когда и где на них организовывать охоту? Это и обременительно, и опасно — можно заблудиться в пустыне (такие случаи бывали). Единственный выход из этого положения — везти с собой консервы.
Далее нам предстояло побывать на второй точке, расположенной в двухстах километрах южнее Джезказгана, у реки Сарысу. Геологи, проводившие разведочное бурение, нам посоветовали, что туда автотранспортом лучше всего добираться из Чимкента через Туркестан, Кентау, Сузак. Дороги там хоть и грунтовые, но проезжие в любое время года, а в летнее — тем более, поскольку дождей в этот период практически не бывает, и местность ровная, а реки к середине лета местами пересыхают и не представляют преград. Но ехать в те края без вооруженной охраны опасно, так как в предгорьях Кара-тау можно встретить банды басмачей, которые безнаказанно действуют в тех краях еще со времен гражданской войны.