С таким же плачевным результатом впоследствии окончился взрывной эксперимент по глушению подобного аварийного газового фонтана в дельте реки Печоры, только с худшими последствиями — с выходом на дневную поверхность радиоактивности. Какова была радиоактивность и куда она попала — неизвестно. Результаты печорского эксперимента спрятаны в секретных документах, недоступных даже для нас, производивших этот взрыв.
В конце 1972 года — начале 1973 года на ряде нефтяных месторождений Бакинского объединения «Нефтеразведка» при производстве разведывательных буровых работ с целью поиска нефти неоднократно происходили газовые выбросы с последующим образованием огненных факелов.
Такие аварии имели место на Апшеронском полуострове близ Баку, на Каспийском побережье примерно в 50 км южнее Красноводска и на самой границе с Ираном, близ пограничного городка Гасан-Керш. Последние две аварии произошли при проходках разведочных скважин, которые осуществляла Небид-Дагская геологоразведочная экспедиция.
Попытки ликвидировать образовавшиеся газовые фонтаны имеющимися у буровиков средствами не привели к желаемым результатам. В дальнейшем осмотр этих аварийных фонтанов при рекогносцировочных обследованиях нас приводил к мысли, что и попыток ликвидировать аварийные ситуации не было. Все эти три фонтана были настолько мизерными в сравнении с теми, что нам пришлось видеть до сих пор, что казалось простейшими средствами их можно было заглушить.
Но Бакинские нефтеразведчики были хорошо, как оказалось, осведомлены о положительных результатах глушения аварийных скважин методом глубинных ядерных взрывов. Поэтому они и обратились в Минсредмаш за помощью.
С целью выработки исходных данных для разработки технического задания и проекта, оценки характера аварии и исходных данных для прогноза сейсмических последствий, а также изучения транспортных коммуникаций и разработки мероприятий безопасности и режимных требований, приказами Минсредмаш и Мингео СССР созданы специальные рекогносцировочные группы, в которые вошли представители от проектных, научно-исследовательских и технологических организаций, а также представители Мингео СССР.
Три группы побывали на всех трех аварийных объектах, подробно ознакомились с характером аварий, оценили возможность проведения глубинных взрывов, чтобы обеспечить сейсмическую безопасность. Что касается использования глубинного ядерного взрыва, как единственного средства ликвидации аварий на всех трех обследованных объектах, то однозначного мнения у всех членов рекогносцировочных групп не возникло. Во-первых, потому что эти газовые фонтаны по своим масштабам были совсем малыми; во-вторых, к моменту осмотра нами мощность этих фонтанов (по рассказам местных буровиков) несколько снизилась и, надо сказать, снижалась бы и далее, что должны были наблюдать хозяева этих аварийных объектов и нам докладывать.
Высказывалось предположение, что извергающийся газ является сопутствующим нефтяным залежам и в скором времени истечение его должно прекратиться. Но бакинские специалисты уверяли сомневающихся, что газовые фонтаны будут увеличиваться в размерах, и аварийные скважины нужно незамедлительно глушить.
Расскажу поподробнее лишь об одной рекогносцировочной экспедиции, целью которой являлось обследование дорожных коммуникаций, режимных особенностей в пограничной зоне, характера аварии, мощности газового выброса и согласование с геологами места заложения боевой скважины, если таковая потребуется, и ее конструкции, определения по сейсмическим соображениям мощности взрыва. Эта экспедиция в район мало кому известного пограничного городка Гасан-Кули, расположенного на берегу Каспийского моря вблизи государственной границы с Ираном.
Что там произошла авария во время разведочных буровых работ и образовался мощный огненный факел, и что все попытки заглушить его ни к чему не привели, нам сообщили как о чем-то чрезвычайном. Указано было без промедления вылететь на место и, оценив обстановку, предложить план действий по ликвидации аварии.
Экстренным порядком была создана рекогносцировочная группа, в которую вошли представители Минсредмаша, ПромНИИпроекта, КБ АТО и руководство Небид-Дагской геологической экспедиции.
Путь от Москвы до Небид-Дага предстояло преодолеть самолетом до Красноводска и далее автомобилем.
В аэропорту Красноводска нас встретил представитель Небид-Дагской геологоразведочной экспедиции.
После краткого ознакомления с историческими достопримечательностями Красноводска и легкого завтрака (полет из Москвы проходил ночью) мы двинулись в путь.
Бескрайнюю и, казалось, совершенно безжизненную пустыню перерезало прекрасное асфальтированное шоссе, как стрела, уходящее за далекий горизонт в юго-восточном направлении. Направо и налево просматривался унылый ландшафт, не на чем было сосредоточить свое внимание. Это однообразие быстро утомляло и клонило ко сну. Но мерный шорох шин автомобиля по асфальту временами прерывался: нужно было съезжать с дороги в исполосованную колеями степь и объезжать разрывы в насыпи шоссе, где должны быть сооружены мосты, но до них руки еще не дошли. Нам пояснили, что шоссе это еще строится, а мосты, где-то заказанные, еще не готовы, поэтому и приходится объезжать искусственно созданные овраги. Вскоре шоссе кончилось, и началась пустыня без каких-либо ориентиров, изрезанная во всех направлениях автомобильными колеями. Выбрать нужную колею водителю, не побывавшему в этих краях, вряд ли возможно. Но нас вез знаток здешних мест, который по каким-то лишь ему известным приметам выбирал нужное направление из множества обозначенных следов, когда-то прошедших здесь автомобилей.
После двадцатикилометрового пробега по пустынному бездорожью вновь выехали на прекрасное асфальтированное шоссе. Нам снова объяснили, что дорога эта строится с двух сторон, но сейчас по неизвестным причинам это строительство вдруг приостановлено. На всем пути от Красноводска до Не-бид-Дага нам не встретилось ни одного строителя, так же как и ни одной машины ни во встречном направлении, ни в попутном. Невольно снова подумалось: «Вроде бы и ездить по этим дорогам некому, а ведь строят же. Почему же у нас в Подмосковье этого нет?»
Итак, слева вдалеке показались отроги Копет-Дага, в отличие от мертвой серой пустыни благоухающие зеленью разнообразной растительности.
Городок Небид-Даг был хорошо ухоженный. Отцы этого города нас с гордостью уведомили, что Небид-Даг самый зеленый, самый красивый и самый ухоженный город в Советском Союзе. Неудобно им было возражать, но мне казалось, что Донецк и старая часть Омска куда красивее и с большим вкусом украшены зелеными насаждениями.
Наше рекогносцировочное обследование, как и во всех других случаях, началось с посещения Небид-Дагского управления КГБ. Его начальник — подполковник (фамилию его запамятовал), туркмен по национальности, оказался исключительно симпатичным человеком, весьма приветливым собеседником, довольно неплохо разбирающимся в технике.
Он нам сообщил, что Небид-Даг изобилует большим количеством элементов, неблагонадежных в уголовном и политическом отношениях, поэтому рекомендовал нигде не высказывать нашу принадлежность к Минсредмашу и всюду представляться чиновниками Мингео. Затем порекомендовал, если дело дойдет до прибытия нашего с техникой, выгрузку с железнодорожного транспорта производить подальше от Небид-Дага. Для этих целей предложил станцию Кызыл-Арват, что восточнее Небид-Дага, километрах в 160, а оттуда технику своим ходом перегнать до Гасан-Кули. Хотя этот маршрут несколько длиннее по протяженности, зато дорога самая свободная, безлюдная и охраняемая погранвойсками. Станция Кызыл-Арват оборудована хорошими средствами разгрузки подвижной техники, которыми довольно часто пользуются войсковые части ТуркВО.