О нашем визите и его целях начальник Небид-Дагского УКГБ был проинформирован из Москвы, поэтому разговор по вопросам рекогносцировки у нас получился весьма доверительным и результативным. Он нам посоветовал проехать рекомендованным маршрутом и убедиться в его оптимальности, подключив к нам своего сотрудника, который нам будет оказывать всяческую помощь на местах, если потребуется решение каких-либо вопросов с разного рода руководителями хозяйственных и воинских ведомств.
Знакомство с геологической экспедицией, с ее руководством, ведущими и рядовыми сотрудниками в полной мере подтвердили опасения начальника УКГБ. Конфиденциальные разговоры по техническим вопросам здесь было вести невозможно, содержание их могло быть достоянием почти всего города. Вопросам режима секретности здесь не уделяли никакого внимания. Такое положение нас очень удивляло. Здесь работали сотрудники, имевшие постоянные связи с заграницей, а одна из сотрудниц секретного отдела уже оформляла свой выезд в Израиль на постоянное место жительства.
Хотя экспедиция имела прекрасную материально-техническую базу и прекрасную погрузочно-разгрузочную железнодорожную станцию, оснащенную всеми необходимыми техническими средствами, пользоваться ею, соблюдая конспирацию, было невозможно.
Следуя совету начальника УКГБ, решаем познакомиться с железнодорожной станцией Кызыл-Арват и дорогой от нее до Гасан-Кули. Итак, в путь. От Небид-Дага до Кызыл-Ар-вата параллельно железной дороге пролегало вполне приличное асфальтированное шоссе, пригодное для езды любым транспортом и в любое время года, при любых погодных условиях.
Железнодорожная станция Кызыл-Арват была предназначена для обработки больших грузопотоков с множеством маневровых и тупиковых путей, с двумя разгрузочными рампами, причем одна из них находилась на обособленной от главных путей ветке и использовалась, главным образом, для разгрузки военной техники и военных грузов. Для нас она подходила по всем параметрам. Подъездные пути для автотранспорта от этой рампы вели на автомагистраль Кызыл-Арват — Кара-Кала, идущую строго на юг по необъятным пустынным просторам.
Дорога эта протяженностью более 150 км на первоначальном участке в несколько десятков километров имеет асфальтовое покрытие, основная ее часть местами присыпана щебенкой, местами просто грейдирована. До нашего автопробега в здешних краях (видно было по выжженной степи) длительное время стояла изнурительная жара, которая превратила проезжую часть дороги в сплошной камень. Так что, в сухую погоду здесь беспрепятственно проехал бы автомобиль любой грузоподъемности. Иссушенные солнцем степные просторы гляделись серыми и безжизненными, правда, местами на нашем пути изредка встречались то быстро бегущие ящерицы, то неуклюжие вараны. Вдали от дороги то слева, то справа попадались одинокие, дико пасущиеся верблюды. Чем они питаются в этой голой пустыне — уму непостижимо, но всякий раз верблюды при нашем появлении поднимали голову, провожали нас долгим взглядом и при этом, непременно, что-то жевали.
Часа через два езды по скучной пустыне дорогу нам перегородил шлагбаум — пограничный пост, проверка документов. Солдат, проверяющий наши документы, своими четкими отлаженными движениями напоминал опытнейшего таможенника: острый, быстрый взгляд на личность, на командировочное удостоверение, на отметку милиции, в нужную ему страницу паспорта — все в порядке. Под конец проверки произнес, что он наш земляк, спросил: «Что нового там, в Москве?» Рассказал, что служит в этих краях без малого 2 года, привык. Надо же кому-то и здесь службу нести. Когда спросили, как он, москвич, переносит такую жару, он с усмешкой ответил: «Разве это жара? (было 32 °C). Жара — когда за 50 °C и ни ветерка, и пыль стоит круглые сутки, тогда тяжеловато, новички, бывает, падают в обморок». Через час с небольшим езды по унылой степи, на пути перед нашим взором внезапно возник гурт зеленых деревьев, невиданных нами ранее. В тени, под раскидистыми густыми кронами, на разостланном ковре сидели четверо путников туркменов. На обочине стояли два грузовика, рядом с ними оставили и мы свои машины.
Путники вели между собой неторопливую беседу и на наше появление никак не прореагировали, продолжая мирно восседать кружком, поджав под себя ноги. В центре круга на ковре стояли пиалы, бутылка водки и какая-то еда. Невольно подумалось: «В такую жару, в пути, за рулем — и водка. Неужели все это совместимо?»
Поприветствовав отдыхающих путников, спросили: не против ли они, если мы по соседству также расположимся? Они враз все ответили почти хором, прислонив правую ладонь руки к сердцу и слегка наклонившись в нашу сторону «алекум салам» и, как будто только теперь вдруг нас заметили, заговорили.
Этот зеленый оазис среди выжженной пустыни возник, благодаря роднику, бьющему прямо из подземелья небольшим фонтанчиком холодной, прозрачной, как стекло, воды.
Родничок этот чьей-то заботливой рукой выложен каменной кладкой на цементном растворе. Выброшенная фонтанчиком вода, переполнив каменный колодец, утекала куда-то снова под землю.
В тени зеленых деревьев и впрямь ощущалась прохлада, дающая прилив сил после многочасового пути под палящим солнцем.
Отдохнув часок и подкрепившись бутербродами и чаем, мы двинулись дальше.
Вскоре ровный, унылый ландшафт сменился возвышенностями и конусообразными сопками, хаотически разбросанными повсюду, и наша дорога запетляла между ними.
Все эти холмы и сопки, сооруженные какой-то сверхъестественной силой из серой глины, были изрезаны от вершин до основания сплошными рвами-каналами, по которым, видимо, в дождливый сезон стекали мощные потоки воды, которые затем в распадках соединялись в могучие реки. Четко обозначенные крутыми берегами русла рек, в тот момент совершенно безводных, пересекались мостами, встречавшимися почти на каждом километре.
После часового блуждания между глинистыми сопками и горами мы въехали в зеленую долину, на которой расположился древний туркменский городок Кара-Кала (Черная Крепость). Как нам потом разъяснили, Кара-Кала действительно в древние времена был сторожевой крепостью на караванном пути, хотя сейчас просто небольшое поселение, состоящее из небольших одноэтажных домов за глиняными заборами, да несколько современных трех-, пятиэтажных зданий. В этих зданиях размещались штаб пограничного гарнизона, солдатские казармы да квартиры офицерских семей.
В штабе пограничного гарнизона мы получили подробную информацию о состоянии дороги второго отрезка пути до Гасан-Кули. На этом пути расположены три населенных пункта, население в которых проверенное и благонадежное. Сама дорога грунтовая, без твердого покрытия и в дождливый сезон трудно проходимая. Пограничники пользуются в этот период только вездеходами. От последнего селения до Гасан-Кули дорога идет вдоль государственной границы и по ней проезд запрещен, но нам разрешили, о чем пограничные посты были предупреждены.
Переночевав в гарнизонной гостинице, утром следующего дня двинулись в дальнейший путь.
Дорога поначалу петляла между сопками и возвышенностями и через полчаса езды вывела на просторы серой пустыни. Как и вчера, кроме одиноких верблюдов, пасшихся вдали от дороги, нам никто не встретился. Через час с небольшим езды по необозримой пустыне мы въехали в какое-то туркменское село. Оказалось, что в одном из домов этого поселения проживают родственники одного из наших шоферов. Начались дружеские приветствия и обязательное угощение напитком, называемым «чал» — это то же самое, что и кумыс, только из верблюжьего молока. Хотя вкус этого напитка не из приятных, а стерильность его весьма сомнительная, все же через силу пришлось отведать пол пиалы, чтобы не обидеть хозяев, поблагодарив их при этом за «чудесный» напиток. Затем, после томительных ритуалов проводов и напутствий в дорогу, мы двинулись дальше.
Через час езды, невдалеке, слева от дороги показалось большое село с огромными зелеными деревьями и густыми зарослями кустарников. Видно было как между домами и зеленой растительностью поблескивала гладь реки Кызыл-Атрек, по которой далее пойдет до самого Каспия граница с Ираном.