– Ты обязательно Левушке это скажешь, если мы его найдем. – Настя хлопнула Лешу по плечу. – Так что в итоге-то?
– Мои контакты передадут Льву Андреевичу, а мне его скинут в «телегу»… О, уже скинули. – Леша снова уткнулся в телефон, долго высматривал что-то на экране и медленно поднял на нас глаза. – Рассказываю: залез я в профиль нашего Льва. Может, это ничего не значит, но вообще-то последний раз он был в Сети два дня назад.
– И как раз позавчера его последний раз видела Гаврюша, – добавила я.
Леша покрутил головой так, что хрустнула шея, и сказал:
– По идее, чем бы Лев там ни занимался, клиенту он ответить должен. Но знаете, что-то мне подсказывает, что он не ответит.
Леша оказался прав. Лев Андреевич не ответил на его сообщение, не появился в Сети, не перезвонил. Несуществующая компания «Золотой соболь» осталась без мыла ручной работы, а мне становилось все тревожнее. Пока Левушка игнорировал одну Гаврюшу, было еще ничего, но он не отвечал и возможному клиенту, а сообщение оставалось помеченным одной галочкой – даже не прочитано.
На следующий день, сразу после завтрака – бабушка испекла потрясающие толстые блинчики, которые мы с нею наперегонки макали в сметану в радостно-рыжей креманке, – мне позвонил Леша.
– Ну, новости есть? – Он спрашивал с таким энтузиазмом, как будто речь шла не о пропавшем человеке, а о каком-то очень веселом событии, вроде празднования дня рождения.
– Нет.
– А арбуз есть?
– Тоже нет.
– А у меня есть! – Леша слишком аппетитно зачавкал, и я, только что умявшая три блина, тоже захотела арбуза. – Я молодец, скажи? Настя за справкой для бассейна поехала, а я и арбуз купил, и выяснил кое-что. Хвали меня.
– А если не похвалю?
– Ну, тогда я даже не знаю, – Леша выдержал недолгую паузу. – Ай, ладно, не одному же мне мучиться. Значит, рассказываю: я поговорил с Саней.
– С Есениным?
– Да. Другие Сани в этом деле были бы совершенно бесполезны, согласись. Наш Лев холост, детей не имеет – в паспорте, по крайней мере, Саня упоминаний об этом не нашел. Ты, конечно, спросишь, зачем нам эта информация? А я тебе отвечу: если у нашего Льва нет ни львицы, ни львят, то логично, что в этой квартире он живет один. Там больше никого не может быть.
– Круто, – хмыкнула я. – Мы же как раз предполагали, что человек с мужским голосом и мужской волосатой рукой – это или его ребенок, или его жена.
– Об этом я не подумал, – невозмутимо откликнулся Леша. – Но вообще-то нашему Льву сорок четыре года, так что его сыну могло бы быть за двадцать, и… Что-то меня понесло, да?
– Да, немного.
– Так надо останавливать! Леся, соберись, ладно мне арбуз на мозг давит, но ты-то! И самое главное: прописан Лев не в квартире номер восемь, а совсем по другому адресу.