Ничего.
И всё ещё ничего.
Наверное, рефлекс. Врач уже объяснял про это, когда я в первый подобный раз его вызвал.
Но я всё равно сжимаю пальцы Эйруина. Снова движение – мгновенное, еле заметное подёргивание мышц.
«Ру?.. Ты меня слышишь?»
В его сознании шевелится какое-то смутное ощущение.
«Ру, это я. Давай просыпайся».
Аппараты пикают ровно в том же темпе.
Посмотрев ему в лицо ещё немного – ничего не происходит, – всё же нажимаю кнопку вызова. Во всяком случае, это может повлиять на их решение относительно аппаратов. Нет, понятно, что всё упирается не в состояние конкретных пациентов, а в финансирование больницы, но вдруг.
Появившаяся в дверях медсестра оглядывает Ру с сомнением, однако уходит за врачом.
Доктор Норнберг выглядит осунувшимся – то ли выдался сложный день, то ли это эффект резкого света больничных ламп.
– Его пальцы пошевелились. Два раза. И ещё… Вы знаете, что некоторые генномодифицированные люди могут слышать друг друга телепатически?
– Он что-нибудь сказал?
Качаю головой. Теперь, под взглядом этого сосредоточенного мужчины, всё это звучит слишком неопределенно – «я что-то почувствовал». Что именно? А если не знаешь, то и нехер отнимать у врачей время своими телепатическими бреднями.
Но я упрямо продолжаю:
– Понимаю, этого слишком мало, – в горле першит после целого дня болтовни про мальтийского сокола, и я прокашливаюсь. – Но вопрос вот в чём. Завтра я уеду, минимум на неделю, может, на две. Я хочу быть уверен, что его не отключат за это время. Если нужно заплатить, я заплачу.
Доктор изучающе смотрит то на Эйруина, то на экран большого серого аппарата, по которому медленно ползут зелёные цифры.
– Думаю, обойдёмся без доплаты.
Переводит взгляд на меня, и я настороженно прищуриваюсь. Только попробуй меня обмануть. Если по возвращении я найду эту палату пустой – сверну тебе шею.
Словно в ответ на мои мысли, Норнберг говорит: