Идеальная жертва
– Мы вас дождёмся. А там уже решим, как поступить.
23.
С другой стороны, может, и повезло, что пришлось переться на боевую вылазку, я хотя бы спустил пар. Да, я знаю, что штабные просят нас, полевых офицеров, вести себя аккуратнее и не устраивать демонстративную бойню, но сейчас похрен мне на все занудные инструкции. В конце концов, штаб в нескольких днях пути отсюда, а кровь – вот она, только наклониться и укусить. Далеко не такая вкусная, как у Эйруина, но тоже помогает забыться, а это мне сейчас необходимо.
К хорошему быстро привыкаешь, вот и я привык на тренировках драться со своим помощником – ну да, идеален на все случаи жизни. Раньше как-то обходился спаррингом с обычными людьми, но сейчас это кроме как «танцульками» не назовёшь. Недавно всё же решился урвать час на тренировку – не было сил терпеть кипящие внутри эмоции – позвал на ковёр троих, и что? Херня, а не драка. Слишком медленные, слишком нежные, я только и боялся зашибить их ненароком. В итоге всё равно двое попали в лазарет с вывихами, а мне – никакого удовольствия.
Поэтому здесь, в поле, я наконец-то могу развернуться. Снять намордник и отпустить поводок. Рвать на куски. Выпустить всю боль, весь страх за Ру, всю ярость от того, что я ничего не могу сделать. Я подвёл его! Может, если бы я был настойчивее, то убедил его, что закрытые проекты штаба – такая хуйня, в которую не стоит лезть… Может, если бы я поговорил с Ланой, сказал, что Ру – не тот кандидат, который ей нужен, пусть ищет другого… Если бы я не потащил его на тот треклятый бал, он бы не познакомился с ней… Не знаю, что я сделал не так, но я обязан был не допустить этого!
А теперь я вдруг прихожу в себя под каким-то кустом: сижу в обнимку с трупом, лениво истекающим кровью, и реву как последний дурак.
***
Вылазка и в самом деле затянулась. Сутки. Ещё. Я уже места себе не нахожу, и ни бои, ни кровь не радуют.
Наконец на четвёртые сутки командующий подтверждает, что смена закончена, и я чуть не бегаю по кораблю, требуя ВЫЛЕТАТЬ НЕМЕДЛЕННО, ВАШУ МАТЬ!
Путь домой – восемьдесят два часа, которые растягиваются раз в десять. Я, конечно, пытаюсь читать, но то и дело замечаю, что подвис, буравя страницу невидящим взглядом.
Ладно, буду исходить из оптимистичного варианта: Ру по-прежнему в палате. Ну, приду я, увижу его. А дальше врач скажет, что пора отключать. Сколько времени дадут на прощание? Вряд ли больше минуты. А может, вообще ничего, я всего лишь сослуживец.
Тяжелее всего то, что я ничего не могу сделать. Врачи всё контролируют, всё решают, а мне остаётся только слушать их распоряжения и подчиняться. Нет, конечно, я привык к приказам, я всю жизнь так живу, но в армии от меня никогда не требовали подобного. Бывали моменты трудного выбора, приходилось жертвовать кем-то ради группы, но и тогда я пытался что-то сделать. А сейчас – никаких действий, просто смириться, согласиться со смертью, послушно кивнуть и сказать: «Да, конечно, отключайте», – как это, блядь, возможно?!
Но это если он ещё жив. А то, может, пока я тут валандался, у него отказало сердце или случился некроз мозга – хер знает, что там может быть.
Окончательно заебавшись крутиться в постели без сна, топаю в медкаюту. Като здесь нет. Точно, я уже настолько одурел, что не соображаю: на больших кораблях медики имеют личные каюты. А которая её?
Лишь гудение двигателей, и мои шаги разносятся по пустым коридорам. Спят, сволочи. Хорошо им. А я брожу один, как придурок.
***
В итоге медичку так и не нашёл: половины фамилий на дверях нет, а ломиться наобум не стал. На следующий день пришёл в медкаюту заранее, перед отбоем, и, недолго думая, попросил вколоть тройную дозу самого крепкого. А Като отказала. Я аж охренел: никогда раньше не нуждался в снотворном и даже не думал, что получить его настолько трудно. После долгих препирательств сошлись на двойной дозе успокоительных травок. Мол, химию она без серьёзного повода назначить не может, формально мы ещё на операции, все бойцы должны быть с ясными мозгами. Вот так и доверяй человеку. Нет, Като, конечно, следует правилам, молодец, но меня уже так вымотало, что её принципиальность не радует. Издевательство!
Понятно, что мне эти травки – вообще ноль, поэтому снова не спал. Утром чувствовал себя ненамного живее, чем Ру в моих фантазиях.
Кое-как дотерпел до прибытия. Хорошо хоть днём, в приёмные часы. Добравшись до части и торопливо отчитавшись, я рванул в больницу.