Маркус переводил взгляд с одной крошечной женщины на другую – он, должно быть, весил больше, чем обе они, вместе взятые, – и гадал, отчего вдруг им подчиняется.
И все же он делал, как говорили они. Одна пара пришла с сыном, парнем лет двадцати, и все повторяла, как жаль, что из-за траура им придется отложить его свадьбу, ведь они так давно к ней готовились. Маркус не понимал, зачем они постоянно возвращаются к этой теме. Потом Рита утащила его в кухню и объяснила, что он должен разрешить им не ждать сорок дней.
– Скажи что-то вроде: «Нельзя откладывать хорошие новости», – прошипела она.
Так он и сделал. Именно этими словами и выразился. А пара от радости пригласила его на свадьбу.
Три часа спустя, когда давно уже стемнело и наконец схлынула последняя волна гостей, он нашел Риту в кухне. Руки у нее были по локоть в мыльной пене. Заметив его, она быстро отвернулась и расправила закатанные рукава, а потом в последний раз сполоснула миску.
И все же он увидел их – толстые шрамы на ее запястьях.
Не стал ни о чем спрашивать, просто достал пачку сигарет.
– Лет двадцать пять не курил, со старшей школы.
– Может, ты и не араб? – Она с усмешкой вытерла руки.
– Тебя ждет кто-нибудь дома?
– Нет, – произнесла она без тени эмоций, и слово просвистело в воздухе, как пуля.
– Давай посидим на балконе, – предложил он. – Тут шесть сигарет. Можно разделить пополам.
После они сидели в прохладной темноте балкона, освещенного лишь светом из кухонного окна, и молча курили. Маркус устал, но кровь бурлила в жилах. После второй сигареты Рита предложила выпить еще кофе.
– Поздно уже, – ответил он.
А она рассмеялась и все равно пошла в кухню.
– Научи меня, – попросил он.
Получалось, ему придется пробыть тут еще минимум семь дней, до поминальной службы. А значит, он должен был каждый день сам варить себе кофе. Маркус отлично помнил, как мать суетилась с кофейником у плиты, но что именно она делала, забыл. Теперь же наблюдал за Ритой и старался запомнить последовательность действий – три полных ложки на каждый маленький стаканчик воды.
– Ты с сахаром пьешь? – спросила она.
– Вообще-то нет. Лучше без, – ответил он.
– Я тоже. – Она улыбнулась почти смущено. – Люблю горькое.