– Харам! Она не разговаривала с собственным отцом?
Маркусу не хотелось вдаваться в подробности, но Рита явно была искренне поражена, несколько раз переспросила:
– Что за девушка может не разговаривать с собственным отцом?
– Извини, конечно, но это отец с ней не разговаривал, – отрезал он. – И не смей осуждать мою сестру. – Рита не отвечала, просто молча смотрела на него. И Маркус, вздохнув, добавил: – Пожалуй, открою счет на имя племянника и внесу туда ее долю. Пойду позвоню в банк.
– Хорошая идея, – кивнула она.
– Одобряешь? Иншалла, – поддразнил он, надеясь развеять повисшее в воздухе напряжение.
Какая же она, черт возьми, серьезная!
– Одобряю. Но не могу понять, как отец с дочерью могут не общаться.
Ну вот опять.
Он не ответил. Все это было вчера, а сейчас он вспоминал их разговор, прихлебывая кофе на балконе. Вечером состоится свадьба. Завтра ему нужно зайти еще к паре родственников. А также нанести визит священнику и, как оказалось, пожертвовать щедрую сумму на церковь. Во вторник поминальная служба. А в среду Абу Шариф отвезет его в Тель-Авив, он сядет на самолет до Балтимора и полетит домой. Обратно к дежурствам, академии, расследованию убийств. Нормальному душу, бесперебойной подаче воды и вай-фаю.
Но сегодня – свадьба.
Ему предстояло под пение и аплодисменты пройти по улице с семьей жениха до дома невесты, чтобы проводить ее в церковь. Шествие превратилось в настоящий праздник, и у Маркуса дух захватило от хлопков, выкриков, всеобщей возбужденной радости и разлитой в воздухе любви. Сам того не ожидая, он широко улыбался. Только сейчас до него дошло, почему бабá всю жизнь мечтал сюда вернуться.
– Как хорошо, что ты дома, с нами, – сказала ему Имм Муса в холле церкви, где подавали орешки и простые сэндвичи.
Прозвучало это так, будто он уезжал в отпуск, а не прожил в другой стране всю жизнь.
– Не понимаю, почему Рита не пришла, – сказал он и нарочно замолчал.
Использовал свой любимый прием при допросе. Прием, который всегда срабатывал.
– Рита не бывает на праздниках.
– А ее приглашают?
– Иногда. Но она никогда не приходит, – повторила Имм Муса. – Так повелось с тех пор, как ее освободили.
– Откуда?