Послушай, я тебя прощаю.
Эй! Я ничего такого не делал!
Боливар стоит над юношей, скрежеща зубами, кулаки сжимаются и разжимаются. Он смотрит на свои руки.
Эктор улыбается и закрывает глаза.
Среди ночи Боливар просыпается. Кладет руку туда, где должен быть Эктор, подскакивает на месте. Что видит его разум? Эктор соскальзывает в воду, которая принимает юношу, становясь его могилой. Он быстро выбирается из ящика. Эктор стоит на коленях, кожу слабо подсвечивает лунный свет, лицо обращено к ночи. Слышен шепот молитвы. Эктор перестает молиться. Осознав присутствие Боливара, он опускается на корточки. Спустя мгновение произносит.
А ты знал, Боливар, что мы уже умерли? Держу пари, нет. Но это факт.
У Боливара пересыхает во рту. Он хочет что-то сказать, но слова не идут с губ. Рукой опершись на ящик, стоит неподвижно, ощущая воздух между ними, ощущая молчание, висящее в воздухе, ощущая то, что скрывается за молчанием.
Мы умерли во время того, первого шторма. Я умер, когда свалился за борт. И сам не заметил. Линия между жизнью и смертью. Она такая странная, такая тоненькая. То, что мы неспособны ощутить. Мы просто через нее переходим. Ты выныриваешь, хватаешь ртом воздух, не подозревая, что уже мертв. Это так просто. А теперь мы дрейфуем по течению. Понимаешь, Боливар, это не рай и не ад, а наше наказание. Мы изгнанники. Мы перестали видеть Бога. А теперь нам показывают, что такое забыть о его присутствии. Не видеть Его. Никогда. Навсегда проститься с этой мыслью. А может быть, не навсегда. Вот что такое отсутствие Бога. И оно должно восприниматься как страдание.
Эктор замолкает. Убирает волосы с лица. Мгновение спустя заговаривает снова.
Может быть, и хорошо, что она сейчас с ним. Я все время об этом думаю. Она предавалась греху, а у меня были греховные мысли. Теперь я вижу, что все было устроено специально ради меня.
Боливар сверлит взглядом то, из чего складывается во тьме фигура Эктора. Тьму, что окутывает тело, делает его телом. Самого тела не рассмотреть, и только волосы и лицо открыты лунному свету, слова, которые Эктор произносит, открывают то, что у него внутри, язвенный рот, который, как представляется Боливару, искажает слова, пожелтевшие глаза, верящие тому, что произносит рот.
Боливар не знает, что сказать.
Пытается говорить, но слова не хотят выговариваться.
Наконец он откашливается.
Послушай, говорит он, мы это переживем. Я столько лет этим занимаюсь, не знаю, лет десять. Море закалило мои кости. Мы все еще в силах с этим справиться. Я не намерен сдаваться. Я капитан этого судна. У нас впереди целая жизнь.
Голос, который он слышит, похож на шепот, невесомый, словно сам рожден тьмой.
Ты не понимаешь, Боливар. Слишком поздно. Тебе предстоит познать истинную природу твоей судьбы. Может быть, наказание, уготованное тебе, – в осознании того, что ты наделал, бросив дочь и жену. Ты никогда больше не увидишь своего ребенка. Да, теперь я это понимаю.
И тут Боливар бросается на Эктора, хватает его и начинает трясти.
Затем отпускает плечи юноши.
Эктор молчит.