– Да! Точно, с пути сбились, – приблизился к ним Григорьев.
– Что делать будем, товарищ сержант? – прозвучал вопрос от Королева.
– Ориентиров в темноте не видно. На карту смотреть тоже бестолку, – ответил Егор. – Значит, ночевать прямо здесь придется. Другого выбора у нас нет.
Щукин нахмурился. Он впервые в жизни заблудился на местности. Пусть и в условиях крайне плохой погоды, ночной темноты, непривычной для января слякоти. Он не прощал себе такого. Не утешал себя и тем, что сохранил всех своих солдат, не потерял ни одного, ни в бою, ни во время марш-броска по ночному лесу. Не делал он для себя скидки и на неимоверную физическую усталость, и на разболевшуюся от непривычной нагрузки ногу, которую с трудом спас от ампутации несколько месяцев назад.
Его разведчики, все как один, уже повалились от изнеможения на снег. Некоторые сразу заснули.
– Королев! – выкрикнул Егор, заметив, что его заместитель один из немногих, кто не спит. – Со мной в охранение. Через два часа смена.
Тот в ответ молча поднялся и поправил на груди автомат. С трудом различая его очертания в темноте, Щукин притянул младшего сержанта за рукав к себе.
– Снегопад заканчивается, – начал он. – Чувствую, что утром тепло будет. На мороз не похоже. Если получится, попозже попробуем осмотреться и костерок разведем, чтоб хоть немного просушиться.
Холода ни он сам, ни его заместитель уже не чувствовали. Насквозь промокшая, а оттого заметно потяжелевшая одежда плотно прилипла к телу. Смертельная усталость, горячность как будто согревали их. Хотелось упасть на снег, как остальные, и придаться сну. Но ни он, ни Королев не могли себе этого позволить. Работа группы и ее конечный результат зависели целиком и полностью от действий сержанта Щукина и его заместителя.
– Если не вернусь, то ты сам моей жене отпиши за меня. Хорошо? – неожиданно сказал младший сержант.
Егор почувствовал его жаркое дыхание. Чтобы хоть как-то отвести боевого товарища от ненужных ему сейчас мыслей, он неожиданно сменил тему разговора.
– Знаешь, – начал Щукин, – а я ведь сегодня первый раз с танком воевал. До этого дня никогда не приходилось. Только издалека их видел. И все. А если близко, то уже подбитые.
Королев молчал в ответ. Сил на продолжение беседы у него не было. Через два часа, тайком подсветив карманным фонариком циферблат наручных часов, Егор разбудил для дежурства Борисова с Первяковым, а сам усадил своего заместителя на землю с тем расчетом, чтобы спать вместе с ним спина к спине, как уже не раз делалось в тяжелейших условиях фронта.
Ему приснился младший брат в промасленном комбинезоне танкиста. Улыбающийся и радостный, он смотрел на Егора, говорил что-то ему и указывал на свою новенькую, недавно выпущенную с конвейера самоходную установку. А тот слушал его, что-то спрашивал в ответ и все никак не мог понять, отчего так счастлив его брат, ведь век члена экипажа боевой машины на фронте недолог. Вероятность сгореть заживо внутри вместе с остальными танкистами крайне велика. Он попытался объяснить это брату. Привел в пример свой сегодняшний бой, предостерегая его от заезда под арки домов.
– Товарищ сержант. Товарищ сержант, – будил Егора голос ефрейтора Алексеева. – Просыпайся скорее. Вставай давай.
Щукин открыл глаза. Ночная темень уходила. Снегопад прекратился. По всей видимости, наступило утро. Над ним склонился бывший старшина, а рядом с ним стоял Рыжий. Они последними из всех разведчиков заступали в караул, а потому сейчас и будили его.
– Вставай, командир! Беда у нас! Влипли мы по самые уши! – твердил Алексеев и тормошил Егора за плечи.
– Что случилось?! – с трудом ответил тот, чувствуя, как холод от промерзшей насквозь, вымокшей ранее одежды сковал его тело.
– Фрицы там. Рядом с нами. Метров двести до них всего, – испуганным голосом твердил бывший старшина.
Упоминание о критической близости к врагу словно взрывной волной подняло Щукина на ноги. Сон моментально прошел.