– И гранатами, говорит, их встречайте! И только в упор огонь открывать! – смеялся Королев, стоя возле поправлявшего ему повязку на голове Егора.
– Как знал все наперед! – улыбался сидевший на снегу Борисов.
– И позицию для пулемета верно подметил. Все как на ладони было, – вставил свое слово Григорьев.
– Почитай, на нас целый взвод с танком пошел, – снова заговорил бывший старшина Алексеев. – Так мы и танк подбили, и не меньше половины пехоты положили.
– Главное, что без потерь! – парировал его Щукин. – Только один раненый у нас. Да и тот – легко. Царапина всего лишь.
– Точно! Без потерь! – шмыгнул носом упиравшийся рукой в ствол дерева Первяков.
Все разведчики, кроме Егора, еще несколько минут радостно обменивались впечатлениями от прошедшего боя. Ликовали оттого, что остались живы и победили, выполнили сложнейшую боевую задачу в такой обстановке, когда не было ни у кого из них времени на подготовку к схватке. Не было возможности даже на отход, отступление за рощу, в лес.
– А теперь что, командир? – спросил Алексеев, сразу вынудив своим вопросом остальных разведчиков перестать смеяться.
– Отдохнуть и обогреться не мешало бы. А то мокрый снег все валит и валит. Хоть следы и заметает, что хорошо для нас. Но сами-то мы все мокрые насквозь. Что толку от просушки в панской усадьбе. Снова все хоть выжимай, – добавил к вопросу бывшего старшины разведчик Борисов.
– Понимаю вас, братцы, – отозвался Егор. – У самого раненая нога гудит. Мочи нет терпеть, как ноет.
Общая физическая усталость была у всех. При этом солдаты видели, что их командир мучается не меньше каждого из них. Вся его одежда промокла до нитки так же, как на всех остальных.
Обведя разведчиков взглядом, Щукин сказал:
– У нас, братцы, еще сутки до возвращения назад. Так командование приказало. Сейчас, как бы нам ни хотелось вернуться, этого делать нельзя. Отсидеться в тишине, прячась ото всех, тоже нельзя. Зато у нас есть приказ на обнаружение танковых и самоходных подразделений врага, способных ударить из засады. Впереди со дня на день должно начаться наступление. Наши танковые клинья пойдут вперед и будут проламывать оборону фрицев. Мы с вами вчера окопы для бронетехники нашли, заночевали там. Из них по фронту можно контролировать широкий участок дороги. Сами все видели. У того танка, что мы сегодня подбили, пушка семьдесят пять миллиметров. На его место вполне могут вызвать другой. Может, и не один. А у того окажется орудие в восемьдесят восемь миллиметров. Такой танк или самоходка могут наши «тридцатьчетверки» в борт жечь на раз-два. Сначала по головной машине в колонне ударят, потом по замыкающей. А затем все пожгут. Пока его, спрятанного по башню, обнаружат. Пока пристреляются.
Егор замолчал. Молчали в ответ и его разведчики. Всем сейчас было все понятно.
– Поэтому, – продолжил Щукин, – мы с вами должны вернуться туда и ждать там фрицев до завтрашнего вечера. И только потом можно возвращаться назад.
– Сказано хорошо. Только чем бить будем те танки, что в засаду встанут, – отметил слова командира Григорьев. – Гранат у нас всего ничего осталось. Патронов тоже небогато. Много не навоюешь. Опять бензин и бутылки для него добывать будем?
– Если надо – добудем! – резко ответил Щукин. – Не сможем предотвратить, сможем – предупредить. Будем действовать по обстановке.
В кромешной темноте под непрекращающимися осадками из мокрого снега, разведчики четыре часа брели к месту обнаруженной ими днем ранее будущей засады гитлеровцев.
– Все, хватит! Привал! – хрипло выдавил из себя Егор.
– Заплутали мы, кажется, командир, – произнес подошедший к нему Алексеев.