Заброшенная тропа

Человека, который развратил ее драгоценную дочь. Человека, который потратил ее миллионы. Человек, который отказался от своей фамилии, чтобы взять ее.

По крайней мере, сегодня вечером его там не будет. Бабушка не может вызвать из могил ни его, ни мою маму. Я до сих пор не уверен, была ли она огорчена их смертью или просто злилась, что смерть украла ее марионеток.

Клара и Ария потеряли своих родителей в результате несчастного случая, когда их сбил пьяный водитель. Точно так же я потерял своих, только мои родители сами были пьяными водителями.

На веранде Ария смеялась, запрокинув голову к небу, когда Август вскочил на ноги с машиной в руке и побежал к траве. Он гонял ее по газону, описывая виражи и круги, а его тетя наблюдала за ним, хлопая в ладоши и подбадривая.

Великолепная женщина.

Ее волосы были темнее, чем у Клары. Обе они красили свои волосы в естественный темно-русый оттенок. Клара всегда делала мелирование, подчеркивая блонд. Казалось, что с каждым визитом в Аризону волосы Арии становились все темнее. Сегодня они ниспадали шоколадными волнами, беспорядочными и сексуальными, до середины спины.

Руки у нее были худые, но сильные, ноги длинные и упругие. У нее было тело женщины, которая знает, как работать, и не боится встретить день лицом к лицу. В Арии Сент-Джеймс не было ничего претенциозного. Ничего поддельного или пластикового.

Полная противоположность любой женщине, которая будет присутствовать на свадьбе сегодня вечером. Особенно невесте. Я усмехнулся, представив лицо Хезер, если бы я появился на ее свадьбе под руку с такой красивой женщиной, как Ария.

Месть не лучше подавать холодной. Ее лучше подавать, когда она пропитана сексом и чувством превосходства.

Возможно, это то, что имела ввиду Клара. Возможно…

Нет. Черт возьми, нет.

Ария ненавидела мое существование. И даже Клара не имела достаточного влияния на свою сестру, чтобы заставить ее согласиться пойти со мной на свадьбу.

Взгляд Арии обратился в сторону моего дома. Ветер подхватил прядь ее волос и задул ей в рот, так что она откинула ее назад.

Она не могла ничего разглядеть за зеркальным стеклом, но по тому, как она смотрела, по тому, как прищуривались ее глаза, было похоже, что она видела, что я наблюдаю за ней. Она молча ругала меня за то, что я помешал ей проводить время с Гасом.

Поэтому я отошел от окна и вернулся к своему столу, где провел несколько часов, отвечая на электронные письма и телефонные звонки, наблюдая, как тикают часы. Яма страха в моем животе становилась глубже с каждой минутой.

Господи, я ненавидел свою семью.

Мою бабушку. Моего брата. Мою будущую невестку. Я ненавидел их всех. Я ненавидел их друзей. Я ненавидел их коллег. Я ненавидел то, что сегодня вечером они увидят меня одного. Уязвимого.

Потому что, кроме моего наемного работника, кто еще у меня был?

Когда время подошло к концу, я поспешно принял душ, затем надел свой лучший смокинг, сшитый из черных итальянских тканей специально для моего телосложения. Я завязал на шее плотный черный галстук и застегнул бриллиантовые запонки. Надев на запястье часы «Патек Филип», я взял ключи от «Ягуара» со столика у двери и направился к подъездной дорожке, где мой дворецкий Рон припарковал его сегодня утром, предварительно почистив и натерев воском.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью чистый воздух пустыни. Я больше не смогу дышать свежим воздухом, пока не вернусь домой. Лас-Вегас прилипнет ко мне, как жвачка к ботинку, нежеланный гость, и его будет чертовски трудно отмыть.