Я не осознавала, что плачу, пока первая слеза не скатилась по мокрой щеке, капнув на бумагу и размазав чернила слов о его любви ко мне. И как только упала эта первая слеза, я сорвалась. Мое лицо исказилось, я прижала руку к животу, куда ухнуло мое сердце. Я уронила письмо на островок и прикрыла рот другой рукой, зажмурив глаза и зарыдав так сильно, как никогда прежде.
Казалось, читая это письмо, я держала в руках своего мужа. Мой муж. Тот, кого, как мне казалось, я знала. Тот, кому я верила.
Громкое рыдание сотрясало мое тело следующие минуты. Оно разрывало меня изнутри, лишая дыхания. В какой-то момент я упала на холодный кафель и прижала колени к груди.
Я не могла понять, почему плакала. Может, потому, что скучала по нему. А может, потому, что все еще любила его. Или же потому, что ненавидела.
Я не знала точной тому причины, даже когда наконец встала, все еще шмыгая носом. Глаза опухли от слез, и я сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Затем вытащила остальные конверты, увидев, что он написал своей маме, папе, даже моим родителям. София, должно быть, действительно не рылась в содержимом после того как только увидела мое имя, потому что письмо, адресованное ей, все еще было запечатано.
Я отложила стопку конвертов в сторону, зная, что мне нужно будет вернуть их ей.
Но моя рука остановилась на последнем письме.
Оно было адресовано кому-то неизвестному. На незнакомое имя.
Бриэль.
Все замедлилось: сердцебиение, дыхание, движение рук, когда они потянулись к нижнему конверту. Оно было адресовано не мне. Я знала, что не должна его читать.
Но все равно открыла.