– Что вы наделали?! Помогите мне, его ещё можно спасти!
Но глаза лейтенанта уже остекленели. Врач приложил руку к шее – пульса не было. Вдруг раздались ещё выстрелы, разгоняя оставшихся гражданских. В одном из проходов между палаток показались четверо палящих в воздух вооружённых мужчин в компании Варфоломея и Березина. Солдаты полковника и ворвавшиеся на площадь прихожане уставились друг на друга, держа оружие наготове.
– Док, мы должны уезжать! Сейчас же! – прикрикнул бугай, не сводя дула с головы одного из бойцов. – Сюда скоро сбегутся и нас задавят числом!
– Он никуда не уйдёт! – озлобленно проскрежетал Калинин, доставая из кобуры свой пистолет и направляя его на врача. – Мятежники! Предатели! Никто из вас никуда не уйдёт!
Но Николай не замечал ничего происходящего вокруг, лишь продолжая делать искусственное дыхание и безуспешно давить на грудную клетку лейтенанта. Под ладонью почувствовался хруст сломанного ребра.
– Ты отпустишь их, иначе, клянусь, я успею вышибить тебе мозги, – шокированные взоры всех присутствующих обратились на Еву, приставившую пистолет к виску полковника.
Выпучив глаза, Калинин скосился на оружие:
– Что ты творишь?! – вояка потел и слегка заикался. – Давай договоримся!
– Договоримся?! – рука женщины задрожала пуще прежнего, ещё сильнее сдавив металлическую рукоять.
– Чего ты хочешь, дорогуша?
– Верни мне дочь!
– Этот подонок виновен в её смерти, а не я! – ядовито скривившись, полковник кивнул на доктора.
– Заткнись! Я не слепая! – Ева, стиснув зубы, надавила дулом на висок, заставляя Калинина наклонить голову. – Мне рассказали, что это ты не дал лекарств!
– И ты веришь ему?! – истерично рассмеялся военный.
– Да. Верю.
Березин схватил Николая под плечи, пытаясь оттащить от тела:
– Он умер, шеф! Нам надо уходить! Он умер!
– Нет, я смогу! – не унимался врач, продолжая массаж сердца. – Давай, ну же!
– Он умер! Шеф, пожалуйста!
Со стороны ворот донёсся протяжный гудок. Наконец попытки Степана увенчались успехом и ему удалось поднять обмякшего Николая на ноги. Только сейчас врач увидел, что происходит вокруг, и уставился в бездушные глаза Калинина: