— Откуда это? — в недоумении спрашиваю Мадинат, сидящую на кровати. Она смотрит на меня, наклонив голову на одно плечо.
— А ты как думаешь? — улыбается. Мне чудится лёгкая хитринка в этой улыбке.
Усаживаюсь на полу, обхватив руками колени.
— Он никогда… он ни разу не сказал, что любит меня, — имею в виду своего отца.
— Ох, детка… — тяжело вздыхает Мадинат. — Не всегда, когда молчат — не любят. И не всегда любят — когда говорят. Всё сложно.
— Ты говорила своему мужу, что любишь его? А детям? — её лицо вздрагивает. — Прости… Наверное, не стоило.
— Ничего, милая. Говорила… Но не так часто, как хотелось бы. Вернее, как надо было. В тот день, когда… это случилось, мы поругались. Он не хотел брать с собой детей. У них — каникулы. Мне — тяжело, я устала. Дети целыми днями маялись дурью взаперти. Я буквально заставила его взять их с собой… — её глаза наполняются слезами.
Придвигаюсь ближе к ней. Обнимаю за ноги.
— Это случайность, Ма. Никто не виноват.
— С годами я почти поверила в это.
Щекой укладываюсь на её колени. Кладёт руки мне на голову.
— Он любил тебя, дочка.
Прикрываю глаза на этих словах.
— Не всегда показывал и никогда не говорил. Но любил. Это совершенно точно. Зелимхан… был сложным человеком. Боль потери разделила его жизнь надвое, как и мою. Я могу его понять.
— Зачем он заставил меня выйти за Мурата? — поднимаю лицо к верху. Смотрю на Мадинат. Чувствую, как дрожат губы.
— Он хотел как лучше, дочка.
— Лучше? Лучше жить с нелюбимым!?
— Думаю, он боялся. Что с тобой что-то может случиться. Не хотел упустить тебя, как это произошло с твоей мамой. Он просто хотел, чтобы ты была под присмотром, в безопасности…
— В безопасности… — повторяю за ней задумчиво.
Что-то есть в её словах. Когда я оказалась «без присмотра», тут же вляпалась в неприятности. В Захара… В сердце болезненно колет при мысли о нём.