– Жалко? Но он же мертвый! – возмутился тот. – Кого тут жалеть-то?
– А если бы ты умер, я ни на что не намекаю, если бы ты умер, ты бы что выбрал: лежать посреди тропинки или чтобы тебя похоронили с почестями?
Мужчина, не задумываясь, ответил:
– Похоронили, конечно.
И добавил:
– Можно и без почестей.
– Вооооот, – протянула Ольга. – И я о том. Похоронить его надо.
– Обязательно для этого было под окна тащить? – мужчина указал рукой на путь Ольги и мертвеца. – Можно ж было прям там это сделать.
– А скажи мне, милый мой, – Ольга опять осмелела. Никогда она не называла мужчину «милым моим», да еще и с такой интонацией, словно тот в чем-то перед ней провинился. – Ты можешь прокопать хотя бы на метр в глубину землю, промерзшую до самого ядра?
Он хотел ответить, что ближе к ядру точно не мерзлота, но вместо этого ответил коротко:
– Нет.
– Вот и у меня нет, – развела Ольга руками. Все еще театральничала. – Поэтому, пока мы не придумаем, как этого бедолагу похоронить, он будет лежать здесь. Это и нам напоминание, и ему спокойствие.
– Да ему и так спокойнее некуда, – буркнул под нос мужчина.
Не нравилось, ох, как не нравилось ему все это: труп во дворе, труп под окнами, Ольгина неожиданная смелость. Словно надвинулось нечто, готовое стереть здешнюю тишину, снести установившийся посреди леса порядок, подмять по себя мужчину, лишить его покоя.
Хватит! Нахозяйничался!
– Можно подумать, ты много знаешь о жизни после смерти, – сказала Ольга.
Мужчина промолчал.
– То-то же, – Ольга встала и пошла в дом.
Весь этот день в подозрительных взглядах. Глаза бегают, веки приопущены, сжаты в ниточку губы.
Нет доверия.