– Не ищи, мне по херу.
Бабка закрыла кран, повернулась, улыбнулась еще более мерзко, голова у нее опять затряслась, вместе с ней и руки, будто бы из бабки выходила вся ее чернота, вся ее нутряная гниль. Сейчас как изрыгнется, как зальет собой все вокруг, прибежит соседка снизу, начнет ругаться, кричать, что у нее по обоям течет, и не заметит, как сама прогниет от бабкиных извержений.
– Валя! Валя! Валя! Валя! Валя! – Заездил по стеклу пенопласт. – Валей был, Валей и останешься! Похер мне на твой паспорт. Валя! Валя! Валя! Валя!
Вот сейчас нужна суперсила, такая, чтоб можно было убавить бабкину громкость, выключить звук совсем, и саму бабку поставить на паузу.
Но суперсилы не было.
А бабка продолжала орать:
– Твой дебильный папаша тебя хотел Борисом назвать! Говнисом! В честь своего отца, видите ли. Нам такая честь не нужна.
Игорь попытался примерить на себя это имя, но не село, потому что бабка верещала дальше, децибелы все выше и выше.
– Я им с маткой твоей бестолковой сказала, что, если Валей не назовут моего внука, я им ничего не дам. Они и назвали, но я все равно ничего не дала. Алкашам проклятым.
Лицо Игоря покраснело.
– Заткнись, – прошипел он.
Бабка не затыкалась.
– Они приходили ко мне, ноги целовали, у порога ночевали. Ох, я и оторвалась. Вынесла им помои и заставила жрать. Твой папаша-недоумок все и сожрал. Свинья-а! И ты весь в него! Свинья-а!
Игорь понимал, что бабка врет, бабка выдумывает. Не могли они так. Незачем им. Было бы ради чего помои хлебать. Врет бабка, выводит только.
– Что думаешь, не знаю я, что имя твое дебильное? Папаша твой дебильный. Дочь моя тоже с ним дебильной стала. И ты дебильный вышел. И жизнь твоя дебильная. Все подходит, Валя!
– Я не Валя!
Громко. Злобно.
– ВАЛЯ! ВАЛЯ! ВАЛЯ!
Игорь тряхнул головой, выкинул оттуда бабкины крики, растопырил ладони и зарычал:
– Задушу!