Ольга ругается, по кровати ладонью возит, хоть одну бы спичку найти. Зажигает первую – та тут же гаснет. Зажигает вторую – не успевает до свечи донести. Зажигает третью, да не дается фитилек.
Проклятье!
Четвертая спичка над Ольгою сжалилась, горела долго, ответственно, дождалась, пока проснется фитиль, когда займется огонь. И только тогда погасла.
Поднимает Ольга перед собой свечу, словно защитилась ею. Чуть помедлив, отодвигает шторку.
Ток-ток-ток – раздается совсем рядом.
Свет от свечи дрожит, будто сам боится. Плохой помощник: не хочет показывать, что же это стучит, что Ольгу пугает.
Женщина опускает свечу ниже к полу и видит, как в бледном дрожащем круге света появляется палец.
Безымянный.
Как мертвец.
Безымянные пальцы всегда самые неуклюжие. Вот и этот кривится, кренится на правый бок (есть ли бок у пальца?), словно прихрамывает. И ползет прямехонько к Ольгиной кровати.
Ольга верещит на всю избу. А зачем? У пальца нет ушей, он визга не слышит. Можно спросить:
– Что тебе надобно?
Но у пальца нет рта – он не ответит.
Сам палец уродливый: мертвецки-синий, а на конце, который должен с рукой сочленяться, чернота. Крохотная такая чернота, не более двух сантиметров диаметром, но смотрит на нее Ольга, и чернота ее будто засасывает. Не только в космосе бывают черные дыры.
Ноготь у пальца длинный, коричневый и неровный. Будто старческий. Это он ток-ток-токал. Говорят, после смерти слишком быстро вырастают ногти и волосы. Вот этот и нарос, и ничего, что неказистым.
– Чур меня! Чур! – визжит Ольга.
А пальцу хоть бы что. Ползет себе к кровати.
Стоит ли так его бояться? Ну что сделает несчастный палец? Задушить не задушит. Отлупить не отлупит. Просто мерзко. Палец движется отдельно от руки, от тела. Что он хочет? Есть ли у пальца желания?
Возьмет и выдавит Ольге глаза. По одному, медленно и мучительно. Ольга заорет, а палец в тот же миг прыгнет ей в глотку, перекроет воздух. Вот и все. Вот и нет Ольги. Задохнется-умрет.
Дрожат у Ольги руки вместе с ее безымянными пальцами, дрожит все тело, не слушается. С большим трудом дотягивается Ольга до чашки, что ставит каждую ночь на стул у кровати, чтобы попить воды. Чашка переполнена, но нет времени ее опустошать. Прям так, вместе с водой обрушивает Ольга ее на палец.