– Слышь ты! Чего пристал? Я ли тебя убила? Что тебе от меня надо? Он ушел. Нет здесь твоего губителя. Угомонись.
В мрак вгляделась, нетронутую еловую кучу рассмотрела. Стало быть, под ней мертвец. Стало быть, не встал – не восстал. Неужели какая другая нечисть приперлась? Этого еще не хватало.
Сощурила Ольга усталые глаза, потерла их, избавляясь от сонного морока. Все равно ничего не увидела – не разглядела.
А снег все хрустел. Ни громче ни тише. Ни ближе ни дальше. Ровненько так. Иногда замолкнет незримый враг, остановится. Но через мгновение вновь раздается хруст.
Ольга металась от одного окна к другому: кто придумал их такими маленькими, ничего же не разглядеть! А страх свой непременно нужно увидеть. Посмотреть ему в глаза. Зачем-то.
Меж сосен небо посветлело. Рассвет неторопливо пожирал сумрак.
И возник перед Ольгой лесной гигант – лось. Тщательно скрывала его могучее тело темнота. Медленно бродил лось вдоль забора, словно вход искал, словно хотел к избе поближе подойти. Останавливался и смотрел грустно на ее крохотные оконца. Потом начинал свой неторопливый ход заново.
Теперь вот солнце показало его.
Ольга со сном окончательно распрощалась, глаза вытаращила – впервые она с сохатым встретилась. Прежде только на картинках видела. До чего огромен он. До чего красив.
Вот только отчего у него вместо глаз кровавые реки текут? Почему из носа черный пар идет?
Безрогий лось искал свои рога. Задерживался возле места, где некогда лежала отрезанная голова его. Ноздри раздувал – нюхал воздух, пытаясь понять, куда собаки утащили растерзанную шкуру.
Затрубил вдруг лось громко, протяжно. Ответили ему все звери, охотниками убиенные, вот в этой вот избушке обезглавленные, обесшкуренные, на кусочки разделанные. Поднялся великий гвалт. И резко смолк. И пропал лось.
И солнце засветило ярко-ярко.
Ольга в лес вглядывалась-вглядывалась, но так и не увидела, чтоб брел сохатый через кусты, ломая их, не услышала, как трещат под ним ветки.
Ти-ши-на.
Словно и не было никого.
И палец тоже притих. Умаялся.
Ольга осмелела, на улицу вышла, хотела следы лося отыскать – убедиться, что взаправду все. А следов и нет. Не тронуты сугробы, не нарушен их снежный покой.
Поежилась Ольга, но не от холода: как-то не по себе стало.
Вернулась в дом, придумала замуровать палец, да понадежнее. В железную банку из-под чая, например. Сняла с чашки камень, положила рядом открытую банку, приподняла чашку.