– По сосудам у них течет пневма[12], а мозг и вовсе железа, производящая слизь, чтобы остужать сердце как источник всякой мысли. И это в Александрии, где легендарный Герофил вскрывал тела десятками! В Александрии, где самые сложные процессы и блестящие гипотезы были выдвинуты уже несколько веков назад!
Я растерянно слушал все это, едва поспевая за увлеченным собеседником, который, как казалось, вовсе и не требовал, чтобы я хоть что-то ему отвечал.
– А его описания пульса, нервов и сухожилий? Ты уже успел познакомиться с чем-то из его работ? Я регулярно делаю вскрытия, животных конечно – могу поделиться с тобой парой интересных наблюдений. А в целом…Они не врут, наверное. Быть может, Квинт в самом деле не оставил записей – но знаешь? Я все равно не теряю надежу обрести его рукописи! Однажды…
Сбитый с толку я не мог вставить ни слова – таким плотным оказался водоворот его монолога. А Гален все продолжал и стремительно вел меня по направлению к выходу из библиотеки.
– Здорово, Квинт, что ты с юности и не от нищеты выбрал медицину. Это искусство в наши грубые времена не оценено по достоинству, но ведь еще Гомер[13] говорил, что самое главное это… Помнишь, как в Илиаде[14]?
Шагов через тридцать Гален остановился и на миг о чем-то задумался, а потом резко взглянул на меня.
– Может быть, все-таки хочешь посмотреть? Я еще сделал отличные копии работ Маринуса, многое дополнил! А с Эразистратом ты знаком? Он работал примерно в то же время, что и Герофил...
Да, мой читатель. Если ты не тот редкий энтузиаст, что на глубину веков погружался в историю греческих медицинских школ, то ты, как и я в тот день, ничего не понял из этих сумбурных представлений. Но я был вынужден признать, что в столь увлеченных натурах, готовых факелом вспыхнуть, едва завидев единомышленника, есть нечто притягательное. Был только один досадный нюанс. Единомышленником я не был! И, как бы я ни опасался показаться новому знакомому невежливым, пришло время это наконец прояснить.
– Постой, Гален – я со всей возможной деликатностью высвободился. – Безмерно рад нашему знакомству, но, прошу тебя, я вовсе не врач! Боюсь отнять твое время зря.
Я сделал полшага назад и теперь мы смотрели друг другу в глаза. Тень задумчивости пролегла на лице молодого человека, пробежала меж бровей и исчезла в уложенных волосах.
– Да-да, прошу прощения. Я, кажется, увлёкся, может поспешил – тихо пробормотал Гален. Сегодня была такая интересная операция… Ну а что же ты изучаешь?
За время предыдущей сумбурной беседы, если так это можно назвать, мы успели покинуть своды библиотеки при храме Сераписа и теперь стояли на улице. Прошло часов восемь после рассвета и, в эту фазу дня, ядовитое египетское солнце особенно жгло. Несколько минут и одежда начнет пропитываться потом – нужно было срочно укрыться в тени. Спиной я уже чувствовал давящий жар.
– Всего понемногу, пожалуй. Сейчас вот, недавно, приступил к философии – после некоторой паузы пробормотал я.
Гален улыбнулся и мечтательно посмотрел куда-то сквозь меня, словно вспоминая нечто приятное.
– Философия, мой юный друг, – задумчиво протянул он, – столько течений, столько взглядов…А сколько противоречий! Стоицизм? – он строго взглянул на меня. – Нет-нет, это едва ли… может быть, изучаешь эпикурейство?
Я рассеянно кивнул.
– Предпочитаю Аристотеля! Вот универсальный ум и метод – строго парировал Гален. И, конечно, Платона[15] – в его Тимее идеи причинности затмят любые политические рассуждения. А эти отсылки к Атлантиде, которую боги утопили в морских пучинах за алчность, роскошь и гордыню? Не попахивает ли антиримскими настроениями? Ты же не против императора, Квинт? – на последних словах Гален заговорщицки понизил голос и подмигнул мне.
Я испугался и ничего не ответил. Только умоляюще посмотрел на навязчивого собеседника, который вздумал теперь еще и устраивать политические провокации. Вокруг сновало множество людей. Нас, стоящих на солнцепеке уже успели заприметить и удивленно рассматривали пара обосновавшихся при храме торговцев.
Гален громко рассмеялся, закинув голову и обнажив ряд белоснежных зубов.
ebooksa