— О-па. — сказал кто-то рядом.
Между грудей на тонкой цепочке висело лезвие в форме месяца — куда не коснись — заточка. Михаил одёрнул порезанный палец и с недоумением пожал плечами — кожа Стратим оставалась целой и невредимой, не смотря на постоянное прикосновение изогнутой бритвы.
— Девонька, — едва прикасаясь, похлопал по щеке. Знал, что нужно сильнее, но не смог.
Стратим вздрогнула, приходя в себя, тут же спала с лица и потянула руки закрыться. И так это получилось естественно и невинно, что Михаил нахмурился и отвернулся.
— Не вовремя ты, — сухо сказал он. — У тебя тут поединок впереди! Не время сопли распускать!
— Нет поединка, — тихо отозвалась Стратим, безуспешно пытаясь собрать рваный ворот.
— Что? — Михаил с угрозой повернулся. — А договор?
— А договор есть, — кротко ответила Королева и опустила глаза. — И сражаться я буду. Не с Королевой придётся, но всё равно… Для поединка я должна бросить вызов напрямую. А Рарог должна его принять. Но я не могу пробиться в её реальность. Их трое, а я — одна. Дорога закрыта.
— Не понимаю… Нужно ещё пройти — пройдём! Скажи — куда?
— Никуда, — устало ответила она, — Мы уже пришли…
— Девонька…
— Рарог здесь, в этом зале, — хмуро оглядываясь, вмешался Яромир. — Но и не здесь. Этот зал — всего лишь один из пластов реальности. На него наслоено ещё несколько. Как сэндвич. Мы находимся в этом сэндвиче все вместе, но Рарог — на одном этаже, а мы — на другом. Но лестниц здесь не предусмотрено.
— Значит, должен быть лифт! — Медведев сжал кулаки.
— Нашим лифтом была она, — кивнул на Стратим одинат. — Раз не может пробиться, значит, это и невозможно.
— Их трое, — повторила изгнанница и прикусила губу. — Все сёстры вместе, чтоб не пустить меня. Теперь будет просто бой. Бойня. Поединка не будет.
Михаил медленно оглядел зал. Стратим права. Бойня. С таким численным перевесом — никаких шансов. Но стервы молча ждали. Чего? Людям уже не меньше трёх минут давали возможность просто стоять, осматриваться и вкушать торжественное великолепие встречи. Явленные угрожающая мощь и неподвижность наводили на невесёлые мысли об ультиматуме. Либо — либо. А время давалось на то, чтобы осознать и сделать выбор.
Взгляд Михаила вернулся к Стратим. Маленькая потерянная женщина. Опущенные плечи и уставший взгляд. Ласковая улыбка сквозь слёзы и мирно покачивающиеся локоны-змеи над белой грудью. Она показалась похожа на кошку, замёрзшую голодную кошку, заклубившуюся на подоконнике дома, из которого уехали хозяева. Или даже на котёнка. Беспомощного и напуганного. Его хотелось взять на ладонь, так, чтоб мохнатые лапы свесились меж пальцев, а узкая мордочка ткнулась в запястье. Беззащитно и доверчиво. Или, хотя бы, схватить за плечи и прижать к себе. Успокоить.
Он не успел приблизиться.
Человек на троне встал. Трудно и тяжело, трясущимися руками опираясь о подлокотники роскошного кресла. Выпрямился, пошатываясь, словно тело забыло, что такое равновесие. Простёр дрожащую руку. И заговорил. Он лепетал, нелепо подёргиваясь, словно марионетка в сети верёвок, шамкая кривящимся ртом, с оттянутыми непослушными губами, останавливался на полуслове для того, чтобы отдышаться, и снова продолжал трудно говорить. И слова комкались и ломались до неясных звуков.
— Что он там бормочет? — хмуро высунулся Полынцев.
ebooksa