— Пробьёмся, — хмуро ответил он. — Что ты ещё узнал?
— Ну… Тэры не особо болтливый народец. Сами ни о чём охоты говорить не имеют. А я пока и не определил круг вопросов, ответы на которые могли бы помочь полнее составить картину происходящего, но…
— А покороче? — поморщился Михаил.
Зубров откинулся на камень и сощурившись на снег, бледными кометами чертящий пространство домена, подставил под колкие шлепки лицо. Уголки губ приподнялись, но на улыбку выражение походило слабо.
— Яромир связался со своими, доложил обстановку. Пока никто не воспылал энтузиазмом прислать нам подмогу.
— О-па-на… — севшим голосом отозвался Медведев и рывком сел. Юрий не отреагировал, продолжая так же безучастно:
— Мы оказались далеко за нейтральной зоной. На территории стерв, но не особо-то обжитой. Считай, по нашим меркам — «глушь, Саратов». Десант воинов сюда ещё может пройти незамеченным или объяснимым, но вторжение магов, которые могли бы нас вытащить, вызовет заметные возмущения на границе, а это уже — конфликт, грозящий перерасти… сам понимаешь…
— Угу, — Медведев потёр лицо, посмотрел на ладонь — в неярком свете лоснилась в разрезах плёнка новой кожи. — Значит, выбираться самим…
Юрий не ответил.
Михаил же всерьёз задумался о том, что сны на пятницу считаются «в руку». А сейчас до зуда меж лопатками вспомнилось, что снилось… Изба — не изба, может и гостиница в старорусском стиле, а может и просто допотопный домишко каких-то родственников на седьмой воде с киселя. Жена — Наташка — в сарафане, и с сотовым телефоном на пояске. Люлька под потолком, а в люльке младенец пищит. В комнату заходят люди. Разные. Живые. Мёртвые. Знакомые и неизвестные. Кланяются Наташе, подарки подносят, словно волхвы. А она дары степенно принимает, складывает рядом с детской кроваткой. А возле кроватки сидит Зубров. Растерянный какой-то, ласковый и умилённый. Словно он — отец новорождённого. А сам Медведев смотрит из угла комнаты и никак не может вырваться к людям. Словно в паутину влез. Из хорошей лески… Сон в руку?
— А это, видимо, к тебе, — привлёк внимание Юра-сан.
Медведев вскинулся. Действительно, к нему. Воин, не сумевший оборонить Талика, тяжёлым шагом, вдавливая снег в каменную крошку, подходил ближе. С момента потери подростка-мага, его телохранитель сильно изменился, за час постарев и опустившись. Покатыми плечами и неподнимаемым взглядом он стал сильно отличаться от других тэра, оставшихся и после серьёзной схватки с потерями, пусть и потрёпанными, но спокойными и уверенными. Подошёл. Не глядя на «Пресветлого», опустился, вдавив колено в каменную мешанину и не заметив боли, сложил руки на бедре и в ожидании склонил голову.
Медведев хмуро оглядел коленопреклонённую статую, на чёрной вязаной шапке и сером анораке, которой уже пушился белым слоем, выделяя контур на фоне перечёркнутого снегопадом неба.
— Ну? — мрачно поторопил Михаил. — Говорить будем или это игра такая? Типа, угадайка?
Воин головы не поднял, глаз тоже. Но заговорил сразу:
— Пресветлый, ведущий тур Яромир дал мне в послушание вашу жизнь, — и добавил суше и тише: — Если примите.
Михаил досадливо поморщился: говорят на одном языке — русском, — а понять тэра сложно. Обернулся за помощью к Юрию. Тот задумчиво рассматривал склонённого тэра, но на взгляд друга отреагировал сразу:
— Ему приказано защищать тебя до смерти — его или твоей. Первое предпочтительнее. Если, конечно, ты не погнушаешься того, кто уже однажды упустил жизнь хранимого, и возьмёшь его в стражи, — безучастно «перевёл» Зубров.
На последних словах тэра заметно подобрался. Словно пружина сжалась. Хотя казалось — куда уж сильнее!
Медведев тоже напрягся — скажи Юрий ещё что-то о потере тэра и тот взорвётся. И чем это закончится — один бог знает. Но Зубров благоразумно молчал.
ebooksa