«Ваше сиятельство» употреблять не стал, звучит как-то не весьма, как будто я заявляю, что он ого-го как выше, и я это признаю. Хрен вам, признаю только равноправный разговор, а не младшего со старшим, да и старше он ненамного.
Он сел, царственно-пренебрежительным взглядом окинул обшарпанную комнату.
— Здесь же грабить нечего, что вы так осторожничаете?
— Береженого Бог бережет, — ответил я скромно. — Вы же почему-то захватили с собой одиннадцать бойцов?
Он пожал плечами.
— В лесах разбойнички шалят. Надо бы почистить.
Я сказал вежливо:
— Для этого меня ждали?
Он красиво хохотнул, поинтересовался вежливо:
— И как вам здесь?
Я сдвинул плечами.
— Начинаю приводить в порядок. Как дом, так и земли.
— Трудно придётся, — сказал он со вздохом. — У вас не все соседи такие мирные, как мы, Гендриковы. Сама земля такая, драчливость взращивает. Тут шел путь из варяг в греки, постоянно кровь лилась. Купцы для охраны нанимали целые армии, а грабители собирали для нападения местные племена… Не знаю как, но традиции грабежа остались. Каждый нагибает слабого, а слабые стараются примкнуть к сильному, это закон выживания!
— Надеюсь справиться, — ответил я сдержанно.
Он улыбнулся.
— На вас мундир императорского Лицея! Вы ещё кадет, вы точно не справитесь… Увы, молодость есть молодость. Знаете, мой отец, Александр Иванович, глава Рода, возжелал помочь юноше с его непосильной ношей и предлагает вам за это разоренное имение семнадцать тысяч!.. Это большие деньги. У вас есть дом в столице, можете на эти деньги жить вольготно…
Он продолжал благожелательно улыбаться, но взгляд стал острее, вперил в меня, словно острую шпагу.
Я улыбнулся.
— Спасибо за сочувствие.
— Так как насчёт продажи?