— Пусть другие помучаются?
Он покачал головой.
— Другие не замечают, в том-то и дело! У нас не только гости бывают, многие остаются на ночь, иногда приезжают друзья из других городов, гостят у нас неделями. И никто ничего не чувствует.
— А что чувствуете вы?
Он помрачнел, челюсти сжались, но в глазах отразилась боль сильного человека, что вдруг оказался беспомощным и, хуже того, не может защитить семью.
— Некое тёмное давление. Чувствую, как появляется, приближается, потом такой холод в душе… Это недолго, но ужасное состояние беспомощности.
Я пробормотал:
— Если некий незримый монстр, вас бы сожрал или поцарапал. А это, судя по всему, нечто нематериальное?
Он кивнул с удручённым видом.
— Мне тоже так кажется.
— Но тогда нужно вызывать попов, — ответил я, — или этих, как их, экзорцистов!
Горчаков зашёл за спину герцога и начал подавать некие знаки, но я даже не смотрел в его сторону.
Герцог досадливо поморщился.
— Думаете, не вызывали? Всё здесь завоняли ладаном да благовониями. Но никто не почуял ничего чуждого!.. Мы да, а они, специалисты, нет! Так какой от них толк?
— С нематериальными не сталкивался, — признался я. — В Щелях Дьявола те же звери, что и вне. Волки и медведы бывают опаснее. Где он появляется? В какой-то особой комнате?
Он вздохнул.
— Если бы! Тогда бы просто заколотили ту комнату досками. Нет, шастает по всему дворцу! Сквозь стены. Но никто ничего не видел! Мне иногда чувствуется нечто опасное за спиной, давящее. Это не только я, но и жена, и дети. Слуги почему-то не замечают, как и гости.
— Вы чувствительнее, — заметил я. — Такое бывает. Интеллигенты, хоть и аристократы. Вы военный? Странно, что такая чувствительность. На скрипке играть не пробовали?
Он чуть смутился, бросил взгляд по сторонам.
— В детстве, — ответил совсем тихо, — учили. Я любил это дело, но стране нужны военные, чтобы в жестоких боях могли, не дрогнув, отстоять интересы Отечества, потому пошел по военной линии.