Русь. Строительство империи

Мужичок, завидев меня, оживился и быстро подошел ко мне. Степка представил меня торговцу. Самого торговца звали Митро.

— Здравствуй, староста, — говорит он. — Слыхал я, что у вас тут что-то новое затевается. Решил посмотреть, да может чего и продать.

— А что у тебя есть? — интересуюсь я.

— Да всякое, — отвечает Митро, показывая на свою телегу. — Железо, горшки, ткани, соль, мед… Ну, всякое, что надобно в хозяйстве.

Глава 17

Торговец Митро, которого я поначалу списал было в обычные торгаши, оказался мужиком себе на уме, но с деловой хваткой. Сперва он, вроде как, скромно подъезжал к Березовке — телега с зерном, бочонок меда, шкуры какие-то. Обычный торг. Но уже тогда я заметил, что у него глаз наметан, сразу видит, где выгода.

Потом Митро уже не просто к нам с товаром ездить начал, а целые артели мастеровых с собой привозит. Каменщики, плотники, кузнецы — все как на подбор, рукастые мужики.

И ведь не подводили. Работали слаженно, быстро. Березовка на глазах преображалась. Но это было только начало. Как-то раз, когда уже стемнело, слышу — шум за воротами. Выхожу, а там Митро с новой партией «товара». Только на этот раз не каменщики, и не плотники, а люди изможденные, в рванье. И глаза у всех затравленные. Рабы.

— Что это такое, Митро? — спрашиваю я, а сам начинаю злиться.

Рабов на Руси отродясь не было. Где он их нашел? Не ожидал я от него такого.

— Не серчай, староста, — Митро виновато разводит руками. — Так вышло. Этих бедолаг в набеге поймали. Да только не смогли довезти до Кафы. Хворь какая-то приключилась с воями. Так там знакомый купец подобрал их. И мне предложил. Сам-то он в Новгород собирался, а там работорговли нет. Да и могли за это дело головушки лишить. Поэтому считай даром мне достались. Я уж думал, куда их девать. Не пропадать же добру. Я хотел их в Кафу отвезти, да подумал мыслю лучше. Вот и решил тебе привезти. Ты же у нас хотел народ в селе увеличить.

Вот же гаденыш! Да, был у нас с ним разговор, что буду рад пополнению людьми. Но я же имел ввиду мастеров.

— «Добру»? — переспрашиваю я, а у самого внутри все кипит. — Ты людей добром называешь? Да ты что, Митро, совсем ошалел?

— Тише, тише, староста, — Митро пытается меня успокоить. — Не кипятись. Я же не со зла. Просто… Ну, не пропадать же им. А так, может, и сгодятся на что.

Смотрю на этих несчастных, и сердце кровью обливается. Видно же, натерпелись они.

— Ладно, веди их на площадь. Разберемся.

Смотрю я на них и даже не знаю что делать. Содрал с меня Митро не плохо. За одного раба взял 100 граммов серебра. Это я так навскидку оценил. А с учетом того, что золото к серебру было 1 к 10, а то и к 12, то за 107 рабов я прилично отдал денег. Мы с Митро договорились, что он будет снабжать меня серебряными гривнами, чтобы я не особо светил золотом. Хотя это было такое себе решение. Изображение Сокола с березовой веткой — выдавало нас сполна. Особенно, когда я официально признаю за собой этот золотой номинал.

Смотрел я на рабов и думал, сколько их еще по всей Руси уводят. Это же уму непостижимо. Стоят они, понурив головы, ждут своей участи. Большинство молодые исхудавшие парни. Женщин нет. Кто-то, наверное, уже и с жизнью попрощался.

Я вышел к ним.

— Слушайте меня внимательно. Я — Антон, староста села Березовка. С этой минуты вы — свободные люди. Никто больше не вправе называть вас рабами. Вы можете идти, куда глаза глядят, или остаться здесь, в Березовке. Работа у нас найдется для всех. Платим мы щедро, не обижаем. Решайте сами.