В чистом виде я решила творог не продавать, а сделать из него десерт — творожную запеканку. В своём родном мире я её очень любила, но готовила не часто — при всей вкусности, калорий в запеканке было много. Зато здесь можно смело есть и ни в чём себе не отказывать.
Всё-таки есть плюсы в этом мире, есть. Вкусные продукты, молодость, красота. Сколько я мечтала есть всё, что хочу, и не смотреть на калорийность? Пожалуйста — мечта сбылась в полном объёме.
Для запеканки у меня практически всё было: творог, свежайшие яйца с яркими, как солнышки, желтками, мёд вместо сахара, соль, молоко — лучше не найдёшь, мелкая сечка, уже ни раз с успехом заменяющая мне манку, сливочное масло, вкус которого растекался на языке заливными лугами и закатным солнцем. Вместо изюма я добавлю мелко нарезанные сушёные сливы, а без ванилина легко обойдусь. С продуктами такого качества никакие ароматизаторы не нужны.
Творог я протирать не стала — на мой взгляд это совершенно лишнее действие. Смешала все ингредиенты, взбила деревянной лопаточкой. Надо бы сходить к кузнецу и заказать себе подобие венчика. Взбивать мне ещё много чего придётся. Да хоть то же масло! Это ведь редкий мазохизм, сбивать его в закрытом кувшине. Пока до нужной густоты дотрясёшь — руки отвалятся.
Впрочем, мне ли жаловаться, хорошо хоть этот способ знаю. Видела его в деревне, когда отдыхала у дальних родственников.
Выпекалась моя запеканка в печи, как и положено. Я попробовала первый кусочек и блаженно закрыла глаза. Если из родных химико-органических продуктов было очень вкусно, то из этих — язык проглотишь. Отъешь ум и откусишь пальцы! Надо срочно угостить Феню, теперь она — первая и главная ценительница моих кулинарных талантов. Главный дегустатор.
Глава 59
— Два медяка за кусок — не меньше! — уверенно сказала Феня.
— Три! — пробурчал Пекас с набитым ртом. — Ульна, дорого это для рынка, может, в лавку отнесёшь?
Ага, и купец поставит цену в пять. А то и в шесть медяков. Запеканка — продукт нежный, долго не хранится. Купец — мужик жадный, и даже если испортится — не выбросит, всё равно попытается продать. Нет уж, ещё отравит кого-нибудь. Лучше я сама продам, а что не продам — съедим. Гринку с её семейством угостим, Данкиных детей.
Хоть на Данку я всё равно злюсь, но дети же не виноваты, что их родителей зависть на дурные поступки толкает. Надеюсь, больше не будут. Во всяком случае, про Саввины проделки я старосте сказала и потребовала справедливости. Савву, после разборок и его признания вины, отправили к жрецам, на исправительные работы, на целый год. Потерю имущества обязали компенсировать. Самое удивительное, что деревенские были на моей стороне — вот уж не ожидала. Но Пекас объяснил, что это из-за поджога — большой грех и опасность, всё село могло погореть, к утру бы одни головешки остались.
Цену на запеканку определила — по два медяка. Тоже дорого, хотя стопроцентная прибыль — это круто. Такого у меня ещё никогда не было.
На ярмарку мы поехали вдвоём с Пекасом — Феня готовилась к самому главному событию свой жизни. Дед волновался, как бы оно не прошло в его отсутствие, но повитуха заверила, что время ещё есть. Просто Феня — волнительная женщина, это нормально.
— Дед, ты чего, на родах собрался присутствовать? — хихикнула я.
Лицо Пекаса, в прямом смысле слова, перекосило. Опять я ляпнула глупость! И, похоже, не просто глупость, а глупость ужасно неприличную.
— Я имею ввиду, вокруг дома ходить и волноваться? — быстренько исправилась я.
Пекас покачал головой и сердито хмыкнул:
— Ты, Ульна, не спеши слова-то произносить, — степенно посоветовал он. — Ты сперва подумай. Помолчи немного, водички испей. Потом ещё подумай, а опосля уж говори. А то ведь как чё скажешь — голова кругом.
Я торопливо закивала, демонстрируя полное и безоговорочное согласие.
— На родах! Роды — таинство великое, не то, что в другой комнате — в доме никого нет, кроме повитухи и родильницы. Ну, может ещё бабы, которая помогать повитухе будет. Остальные все — ты, я, была бы родня у нас, то и родня — на улице великим богам молиться будут. Перво-наперво, конечно, Денаре.