Я потянул пигалицу на выход, но та упёрлась.
— Иди! Мы сейчас…
Чертыхнувшись про себя, я вышел под сыпавшуюся с неба морось и лишь после этого сообразил, что забыл дома шляпу. Но возвращаться не стал и забрался под расправленный парусиновый верх экипажа. Отец Шалый уже сидел на лавке, я плюхнулся напротив.
— Хорошо проявил себя в больнице, — заявил вдруг священник. — Молодец!
Я совершенно искренне скривился.
— Да прям — хорошо! Не подоспей подмога, в окно бы сигать пришлось!
— А чего ты хотел? Там мастера своего дела поработали, от красного аспекта они марионеток почти полностью закрыли.
Но нет, уверения собеседника лишь подлили масла в огонь. Мне хоть красный аспект, хоть серо-буро-малиновый — один чёрт всё в нехватку энергии упирается.
Надо доводить до ума оправу и формировать ядро!
Надо — да, только как?
В экипаж со смехом и визгом заскочили Ласка и Лиска, они уселись рядом со священником, ещё и прижались к нему с обеих сторон. Расположившаяся обок от меня Беляна в противовес им была мрачнее тучи.
— Угомонитесь, барышни! — потребовал отец Шалый, а когда мы тронулись с места и покатили от усадьбы, спросил: — Что ещё посоветуешь, Лучезар? Твой опыт походов по сомнительным заведениям будет богаче моего!
В словах почувствовалась насмешка, но я задумался над вопросом всерьёз.
— Вам бы шейные платки где-нибудь раздобыть, — сказал и поправил собственный, повязанный на манер жулья из Ямы. — Здесь они на глаза не попадались, а в Поднебесье, слышал, большой популярностью пользуются. И старшему по мелочи платить не с руки, за еду и выпивку рассчитывается тот, кто при нём на побегушках состоит. В идеале серебро южноморской чеканки подобрать.
Священник кивнул, достал кошелёк и выгреб из него монеты. Подвигал их пальцем по ладони, пересчитывая, и протянул мне.
— Держи! — После заявил: — Я — Шалый. Ты…
Мелькнула мысль назваться Серым, но сразу отбросил её, сказал:
— Худой.
— Да какой ты худой-то? — фыркнула Ласка.
— А мы… — начала Лиска, но я её перебил.