Артефакт острее бритвы

22
18
20
22
24
26
28
30

Я потянул пигалицу на выход, но та упёрлась.

— Иди! Мы сейчас…

Чертыхнувшись про себя, я вышел под сыпавшуюся с неба морось и лишь после этого сообразил, что забыл дома шляпу. Но возвращаться не стал и забрался под расправленный парусиновый верх экипажа. Отец Шалый уже сидел на лавке, я плюхнулся напротив.

— Хорошо проявил себя в больнице, — заявил вдруг священник. — Молодец!

Я совершенно искренне скривился.

— Да прям — хорошо! Не подоспей подмога, в окно бы сигать пришлось!

— А чего ты хотел? Там мастера своего дела поработали, от красного аспекта они марионеток почти полностью закрыли.

Но нет, уверения собеседника лишь подлили масла в огонь. Мне хоть красный аспект, хоть серо-буро-малиновый — один чёрт всё в нехватку энергии упирается.

Надо доводить до ума оправу и формировать ядро!

Надо — да, только как?

В экипаж со смехом и визгом заскочили Ласка и Лиска, они уселись рядом со священником, ещё и прижались к нему с обеих сторон. Расположившаяся обок от меня Беляна в противовес им была мрачнее тучи.

— Угомонитесь, барышни! — потребовал отец Шалый, а когда мы тронулись с места и покатили от усадьбы, спросил: — Что ещё посоветуешь, Лучезар? Твой опыт походов по сомнительным заведениям будет богаче моего!

В словах почувствовалась насмешка, но я задумался над вопросом всерьёз.

— Вам бы шейные платки где-нибудь раздобыть, — сказал и поправил собственный, повязанный на манер жулья из Ямы. — Здесь они на глаза не попадались, а в Поднебесье, слышал, большой популярностью пользуются. И старшему по мелочи платить не с руки, за еду и выпивку рассчитывается тот, кто при нём на побегушках состоит. В идеале серебро южноморской чеканки подобрать.

Священник кивнул, достал кошелёк и выгреб из него монеты. Подвигал их пальцем по ладони, пересчитывая, и протянул мне.

— Держи! — После заявил: — Я — Шалый. Ты…

Мелькнула мысль назваться Серым, но сразу отбросил её, сказал:

— Худой.

— Да какой ты худой-то? — фыркнула Ласка.

— А мы… — начала Лиска, но я её перебил.