Из спальни Оливии раздался отчаянный крик. Вот крак! Еще минуту назад все было спокойно. Она опять не сняла любимые сережки на ночь… Значит, приснился кошмар. В докладах лекарей ее кошмары фигурировали как «незначительное ментальное поражение».
Он связался с двумя хорошими менталистами, но оба они сейчас находились за пределами Фересии. Меньше чем через минуту Родерик прижимал к себе трясущуюся Лив в мокрой от пота сорочке.
— Все хорошо, любимая. Мы и с этим справимся.
Глава 43
На утро князь не отбыл в столицу, как делал до этого несколько дней подряд. Он уже выяснил все, что собирался и пообщался с теми знакомыми, которые до этого годами избегали прямого ответа на довольно простой вопрос — на чьей они стороне.
Однако основная причина заключалась в том, что он решил остаться с Лив и Ангелиной. Дочери он пообещал после уроков взять ее на тренировку. Правда, подробностей, о том, что там также будет Дэвид Клемент, сообщать не стал.
Что касается Лив, то с ней он провел незабываемую ночь… Кошмар не отступил так просто. Спустя три часа после полуночи у нее поднялась температура. Он два раза носил ее в ванную и по пять минут удерживал в прохладной воде. Затем она выгоняла его, самостоятельно меняла сорочку, снова звала и позволяла себя уложить. Быстро впадала то ли в сон, то ли в полузабытье. Вцеплялась в его плечи так, словно балансировала на крутой лестнице. Отпускало ее где-то на час, дыхание выравнивалось. Но вскоре Лив снова принималась кричать.
Он уже был готов применить ментальное выдавливание. Сколько раз наблюдал, как здоровые мужчины с такими симптомами превращались в инвалидов всего лишь после одной бессонной недели. Останавливало только то, что она просила его не заглядывать ей в голову. Он обещал поручить это другому магу.
— Родерик, Родерик… Уходи, напрасно ты пришел.
И сама держала так сильно, будто от этого зависела ее жизнь.
Даже сейчас, бледная, с внезапно проявившимися синяками под глазами, она не теряла той трогательной красоты, которой всегда его привлекала… Почему, о, весь выводок божественного семейства, это не просто незнакомка, великолепная и чужая… С такой он бы знал, что делать. Бурный роман завязался бы сразу. Смять это стройное, до сих пор немного угловатое тело. Гладить длинные ноги от ступней и до умопомрачительных ягодиц. Целовать, пока не забудет, в чем заключались ее возражения.
Он смотрел на разметавшуюся в постели красавицу и отдавал себе отчет, что она почти так же далека от него, как в день, когда в стенах храма звучали ее брачные клятвы.
Ему предстояло покорять ее медленно и при этом хвататься за каждый подаренный судьбой миг. Вокруг наемные убийцы и просто доброхоты, готовые парой слов перечеркнуть их будущее. Между ними — преступление, с которым нужно разобраться как можно скорее и при этом не пошатнуть ее и без того нетвердое душевное равновесие.
А еще между ними худенький мальчик, одинаково похожий на него и на брата, но больше всего — на бабку Корнелию. Та подобным же образом зыркала из-под густых бровей, когда была недовольна.
Родерик ехал в Латрок с мыслью, что вот-вот избавится от своего наваждения. От давней иррациональной привязанности. Посмотрит на повзрослевшую, успешную Оливию и спокойно занесет ее в ряды своих бывших. А она, как всегда, опрокинула его одним взглядом.
Князь никогда не испытывал недостатка в женщинах. Одних привлекала его слава, других — положение, третьи мнили себя образованными и с удовольствием слушали истории о происшествиях в разных уголках мира.
Она же тянула к нему маленькую ручку и что-то в нем переключала. С первой же встречи в кабинете он утонул в ее глазах. Это Лив, его Оливия. Сначала недосягаемая, а затем вечно запретная мечта. Девушка, с которой он сдувал пылинки, пока она ставила на уши школу, в которой училась.
Когда-то ее мало что ограничивало. Попав к нему на практику, она одним неудачным заклинанием разнесла в академии половину полигона, приговаривая, что боевики виноваты сами — нельзя заставлять «мирных магов» атаковать.
Сейчас Лив стонала как от боли… Все изменилось. Ему придется вытерпеть то же, что и она, и сохранить рассудок. Он вроде бы все время был неподалеку, но при этом не помог ей, не заметил придавившего ее пресса. Весь сосредоточился на своем разочаровании. Как же, его посмели отвергнуть… Самое сложное будет, когда они оба взглянут в лицо правде.