Да, его способность заговаривать зубы тоже никуда не делась. Ее Высочество ехала сюда вовсе не за нашей обстановкой и даже не за климатом. Поговаривали, что юная княжна контролировала магию хуже всех в семье. Да еще на несколько поколений.
Благотворное воздействие Светоча такие дети ощущали в первую очередь. Тогда, как ее отец объяснит, зачем он пытается ослабить Гретхем?
Сошлись на том, что Грета отправится к Мэри пить чай. Мы оставим дверь открытой и натянем полог безмолвия.
— Вы же не думаете, что в присутствии двух столь приличных особ я не постесняюсь…
Его глаза смеялись. Он еще находил во всем этом что-то забавное.
Как только мы остались вдвоем, сердце снова вернулось к рваному ритму. Я и забыла, каким мягким бывает этот голос:
— Здравствуй, Оливия. Ты еще красивее, чем я запомнил. Так похорошела. Как ты это делаешь?
Он облокотился на стол и уставился куда-то повыше моей головы. Надо же, его магия перестала меня нервировать. Как не вовремя.
— Я выбрала правильную грядку, Ваше Высочество.
Глава 5
— Грядку? — правая бровь поползла вверх.
— Я не мятый инжир. Не перезрелая черешня… Я лучший маг королевства, который носит юбку. И десять лет назад поняла, что климат столицы категорически не подходит мне и моей семье. Произрастать предпочитаю здесь.
Родерик рассмеялся. Он справился с юношеской привычкой запрокидывать при смехе голову, но все равно чуть-чуть задирал подбородок.
— Твоя магия стала богаче, красота расцвела, и только чувство юмора не изменилось. Нельзя улучшить или ухудшить то, чего нет.
Он никогда со мной не церемонился. И в юности мне это нравилось. Восемнадцатилетней девчонкой, сразу после школы, меня командировали на практику под его руководством — осваивать азы ведения боя. Так это значилось в документах.
На самом деле появление Светоча в академии Пламени, перед отправкой на военные действия группы выпускников, должно было стать еще одним подспорьем в запланированной на лето кампании.
Маршал Конрад встретил меня без восторга. Его оскорбляла сама идея, что от другого мага необходимо подпитываться как от батарейки. Однако Родерик согласился на этот эксперимент, как и я. Война тянула из страны все ресурсы, и он небезосновательно подозревал, что к союзу против нас вот-вот присоединится еще один сосед.
При этом он, правда, старался обучить меня наиболее простым приемам нападения. Не делал поблажек на пол и на возраст, не заигрывал, принимал такой, какой я была.
Но если молоденькой девочке такое отношение казалось естественным и даже честным, то сейчас я предпочитала, чтобы он держал дистанцию. Его фамильярность балансировала на грани грубости; грозила перейти в развязность.
— Давайте перейдем на «вы», сэр Родерик. В присутствии моих подчиненных и вашей дочери это единственно допустимый тон. Нам есть, что вспомнить, — как приятного, так и не очень — и тем проще было бы держать комфортную обоим дистанцию, — тут я не сумела сдержать вздох. — Так я считала, пока три дня назад мне не принесли газеты.