Они там, в глубине моего сознания. Я пью и не могу остановить их, они приходят за мной. Не больше, чем я могу остановить этого ублюдка, дядю Лукаса.
Я беспомощна и рабыня прошлого.
Думаю, люди правы, когда говорят, что разум — могущественная вещь. Та бессмысленная мягкость, которую мне дал напиток, исчезает, и то, что я вижу, — это то, от чего я пыталась убежать.
Смерть моих родителей и насилие надо мной.
Я смотрю на бассейн и думаю, каково это — прыгнуть отсюда.
Глава 37
Доминик
Я помчался домой так быстро, как только мог.
Когда я прихожу, уже почти ночь, так что по моим меркам я еще недостаточно быстр, когда мне говорят, что Кэндис ведет себя странно.
Это было лучшее, что я мог сделать, учитывая обстоятельства. Двое наших бойцов снова засекли Казимира на радаре. На этот раз мы хотели поймать его, пока могли, но это оказалось еще одной бесплодной миссией.
Когда я захожу в свою квартиру и вижу Кэндис на балконе, я понимаю, что мы достигли потолка дерьма, просто взглянув на нее.
Кори сказал мне, что она много пила весь день. Он только что ушел, но пристально следил за ней. Теперь, когда я ее вижу, я жалею, что не вернулся раньше.
Ее волосы в беспорядке, а бретельки ее топа едва доходят до плеч. К счастью, на ней лифчик, но ее юбка так высоко задралась по ногам, что почти касается бедер, и я вижу ее трусики.
— Привет, детка, — хихикает она.
По этим двум словам я понимаю, что она пьяна.
Я подхожу к ней, и она снова хихикает.
— Кэндис, пойдем. Тебе следует лечь.
— Что? Ты не хочешь сегодня трахаться? Уже скучно со мной, Доминик Д"Агостино? — Она качает головой и хватает бутылку вина. Она пьет прямо из бутылки и прочищает горло. На столе перед ней шесть пустых винных бутылок.
Это вообще не она. Она не делает ничего подобного. Я даже не помню, чтобы Кэндис когда-либо напивалась.
— Нет, куколка, пойдем. Дай мне о тебе позаботиться.