— Ты ответишь за это! Я тебя убью! Скотина! Психопат!
После четвёртого удара она притихает и перестаёт сопротивляться. На пятом слышу тихий всхлип. Сердцу становится тесно в груди, но я заставляю себя шлёпнуть её ещё два раза, но с уже меньшей силой. После последнего перестаю давить на лопатки, обезумевшими глазами смотря на покрасневшую кожу и следы ладони. Одёргиваю платье вниз и помогаю Царёвой подняться. Стоит ей обернуться, и я готов сдохнуть от грёбанного чувства вины. Всё лицо залито слезами. Губы искусаны в кровь и дрожат. Готовлюсь к словесной и физической атаке, но сразу теряюсь, потому что её не следует. Фурия бросается мне на шею, крепко-крепко обнимает и разражается рыданиями. Трясётся вся, всхлипывает, шмыгает носом, едва ли не душит.
Мягко обнимаю за лопатки, прижимая плотнее. Прячу лицо в волосах, сам чуть не скуля от того, что начудил. Да, она довела меня до ручки, но срываться не должен был. Не так.
Она ревёт так, как в прошлый раз в этой же квартире. Долго, протяжно, отчаянно. Я же тупо обнимаю и даю выплакаться. Когда рыдания стихают, несильно давлю на плечи, вынуждая смотреть мне в глаза. Стираю большим пальцем ручейки слёз.
— Прости меня. — выдыхаем одновременно и замолкаем.
Просто смотрим друг на друга, руками продолжая успокаивать. Крис толкается вперёд, я принимаю. Опять глажу, пока приходит в себя. Ещё тихо всхлипывает, но уже не ревёт.
— Зачем ты так себя ведёшь? Зачем говоришь всю эту хрень? — выжимаю приглушённо.
— Затем… Затем… — задыхается, но от плеча отрывается и сама зрительный контакт инициирует. С дрожью в охрипшем голосе шепчет. Прочищает горло и забивается кислородом. — Затем, что тебя никогда нет рядом. Мне кажется, что я не нужна тебе на самом деле. Когда рядом — хорошо, а нет — и не надо. Я не чувствую тебя.
Не понимаю, злиться мне или смеяться. Мы оба понимаем, почему я не могу быть с ней двадцать четыре на семь. И Царёва знает, что если бы не служба, ни на секунду не отпускал бы. Много раз это повторял. Она говорила, что понимает. Что случилось, раз она сорвалась и начала так думать? Откуда это взялось?
Ничего не ответив, поднимаюсь на ноги и снимаю китель. Следом стягиваю футболку. Фурия смотрит во все перепуганные, заплаканные глаза. Оставшись в одних штанах, протягиваю ей ладонь. Вижу, что с сомнением вкладывает пальцы и встаёт. Нащупываю на спине тонкую молнию и тащу собачку вниз. Сталкиваю с плеч ткань. Кристинка тут же прикрывает грудь руками. Цепляю их и прикладываю к своей грудной клетке. Крепко прижимаю. Она силится вырвать кисти, но я давлю сильнее, удерживая.
— Я здесь, Кристина. Я с тобой. Даже если не рядом — с тобой. Всегда. — хриплю, не выпуская её из зрительного плена. — Ты чувствуешь меня? Чувствуешь?
Царёва неспешно спускает руки до живота. Ведёт обратно вверх. Проводит по плечам и рукам. В итоге замирает на левой стороне груди.
— Ты меня чувствуешь? — продолжаю давить морально в надежде на результат.
— Да… — выдыхает потерянно. — Чувствую.
— Тогда в чём проблема, Кристина? Откуда эти мысли? Десять дней всё было норм, а потом тебя будто подменили. Что случилось?
С теплотой и нежностью смотрю на неё. Всё, что есть, бесконтактно ей передаю. Впервые с момента нашей встречи никаких пошлых мыслей и желаний, несмотря на то, что она в одном нижнем белье. Все резервы ушли на срыв.
— Ничего. — как-то обречённо головой качает и убирает руки. Присаживается на корточки и натягивает обратно платье. Без слов застёгиваю его. — Просто накопилось. У меня иногда бывает. Я не должна была тебя так злить. Сама виновата. — пожимает плечами. — Извини ещё раз. Пойду умоюсь.
До этого момента я к ней не прикасался, но как только делает шаг, удерживаю за плечи.
— Андрей, я хочу привести себя в порядок.
Тигриные глаза бегают по комнате. Дыхание рвётся. Её колотун набирает оборотов.