— Спи, девочка моя. Отдыхай. Ничего больше не бойся. Я рядом. Буду защищать тебя от всего на свете.
— Защищать? — раздаётся где-то за спиной ледяной тон Савельского. Я вздрагиваю. Меня корёбит. Бросаюсь вперёд, к Андрею, но вдруг понимаю, что его нет. — Никто тебя не защитит, красавица. Думала, что сбежишь от меня? Спрячешься? — щёку обжигает тяжёлой пощёчиной. Рассеянно прикладываю к горящему лицу ладонь и плачу. Знаю, что должна бороться, но будто в камень обращаюсь. Он хватает за запястья и встряхивает. Зубы стучат. Голова, как у болванчика на торпеде машины, безвольно болтыхается. — Никто тебя не спасёт. — просовывает руку мне между ног. — Я и его уничтожу. Сотру с лица земли. Хотела сбежать? А не сбежишь.
Он валит меня на скрытую чёрным туманом землю. Давит тяжестью ненавистного тела. Я отбиваюсь, но проигрываю.
— Тихо… Тихо… Тихо… Тсс, Манюня. Всё хорошо. Я рядом. — молочу ладонями куда попало, продолжая бороться с ночными кошмарами. Мне, наконец, удаётся задеть Сашу. — Блядь… — рычит рассерженно, но тут же смягчается. — Тихо, маленькая моя. Это я. Андрей. Давай, Манюнь, проснись. — слабо встряхивает. — Всё хорошо, любимая. Успокойся. — прижимает к груди. Сдавливает мои запястья одной рукой и зажимает между нами. Покачиваясь, убаюкивает тихим шёпотом. — Всё, Кристина. Успокойся. Всё хорошо. Тише, маленькая моя. Тише… Это я. Я с тобой.
С трудом расталкиваю веки и тут же закусываю губу, чтобы не скулить. На его правой щеке три глубокие царапины от ногтей. Проступившая каплями кровь стекает к губам и подбородку. Прикладываю пальцы к щеке.
— Андрюша. — лепечу, размазывая кровь. — Прости. Я не хотела. Я…
— Тсс… Тихо. — шепчет, запечатывая рот своими губами. — Кошмар приснился? — киваю. Тяжело сглатываю, стараясь протолкнуть ком в горле. — Ничего страшного. Это всего лишь сон. Успокаивайся. Дыши, малышка.
Сердце до сих пор колотится где-то в горле. Меня трясёт, как в припадке. Андрей обнимает, продолжая успокаивать ласковыми интонациями. Скользит губами по лицу. Ловлю их своими. Обвожу языком. Пробираюсь к нему в рот. Он с гортанным стоном отвечает, но вскоре отстраняется. Я двигаюсь за ним. Мне надо его тепло. Чтобы он стёр липкие прикосновения Савельского.
— Займись со мной любовью, Андрей. — прошу дёргающимися губами.
Он плотно зажмуривается и качает головой.
— Тебе отдохнуть надо, Кристина. Твоему телу. Я могу сделать хуже.
— Ты нужен мне. — требую сипло, едва слышно.
— Я здесь. Я буду рядом. Буду любить. Обнимать. Успокаивайся. Это был всего лишь сон.
Он размеренно качается, крепко обнимая. Губы замирают на моём виске. Горячее дыхание согревает. Спокойный голос нашёптывает что-то. И я снова проваливаюсь, только теперь мне тепло и уютно. В его руках. Я целую их. Трогаю губами шероховатые пальцы. И смеюсь от того, как они щекочут губы.
— Вот так, хорошая моя. Спи.
— Спи со мной. — бормочу сквозь дремоту.
Чувствую, как спина касается прохладной простыни. Переворачиваюсь на бок, обняв руками за торс, и пристраиваюсь на его плече. Его руки оборачивают меня после того, как тонкое покрывало накрывает голое тело. И никакого стыда или смущения я не испытываю.
Так и должно быть. Когда «твой».
Это последняя мысль до самого утра.
А когда просыпаюсь, вытягиваюсь на пустой кровати, ощущая приятную негу во всём теле, и смеюсь. Андрей курит возле открытого окна. Оборачивается на мой смех и улыбается. Тушит в хрустальной пепельнице сигарету и идёт ко мне. Подскочив на колени, чувствую ломоту в каждой кости, но забиваю на неё. Обнимаю за шею и прилипаю к его пахнущим никотином губам. Собираю с них горький сигаретный привкус и расхожусь новой порцией хохота.