Мучительно медленно ведёт бёдрами назад. Потирается головкой о распухшие и сколькие от возбуждения половые губы. Прижимая, всем стволом трётся между ними, задевая раздутой головкой вибрирующий мелким напряжением клитор. Как онемевшая, открываю и закрываю рот, хватая крошечные дозы кислорода. И задыхаюсь от остроты ощущений. Дикий кладёт ладонь мне на живот и с давлением водит вверх-вниз, не останавливая невинных, но пошлых ласк наружных половых органов.
— Нравится так?
Закусив нижнюю губу, прижимаю подбородок к груди, соглашаясь.
— А когда я в тебе?
Не успеваю обработать заторможенным мозгом вопрос, как он проталкивает раскачанную кровью головку и по сантиметру заполняет меня до краёв. Распахивая глаза, громко вскрикиваю. Сгребаю в пальцах покрывало, выгибаясь к нему всем телом.
— Хорошо тебе? — с глухим рычанием падает на меня и хрипит в рот: — И мне хорошо. Попробуем побыстрее? Выдержишь? А то я тебя уже совсем измучал.
Именно так я себя и чувствую — вымученной. Но это самая сладкая мука на свете. Оргазм — это супер. Секс — куда круче. Всё вместе — пушка. И я хочу это всё. Разом! Я как оголодавшая.
И я уверенно киваю. Наощупь нахожу его вкусные губы. Скольжу расслабленными ладонями по вспотевшей спине, избегая разодранных мной участков. Отрываю весящую тонну голову и прихватываю губами мочку его уха. С тем самым голодом, что копился во мне так долго, обрисовываю языком контур его уха, щекочу кончиком ушную раковину и шепчу возбуждённо:
— Помучай меня ещё. Только побыстрее, Маньячело. — добавляю с ехидной усмешкой.
Андрюша сипло смеётся и резко вколачивает в меня член. Движения становятся резче. Ритм набирает оборотов. Тело, будто зная его всю жизнь, подыгрывает. Бёдра двигаются в унисон. Ногти бесконтрольно царапают гладкую смуглую кожу. Мне столько хочется сказать, но Дикий вытрахивает из меня все слова, вгоняя в моё поплавленное его жаром тело железобетонную эрекцию. Стонем в разнобой. Влажные шлепки, пошлое хлюпанье, глухие рыки, короткие выкрики окутывают наше ложе каким-то вакуумом. Отлетают от него, отзываясь вибрацией в моём дрожащем теле. Все мышцы в нём натянуты до боли. Живот скручивает спазмом неудовлетворения. Я плаваю на грани оргазма, но никак не могу его достичь. Мужские стоны становятся громче, протяжнее и, кажется, яростнее. Он резко застывает во мне и, скрежеща зубами, гневно раздувает ноздри. Сжав веки, шумно переводит дыхание. Поднимается и находит клитор. Сдавливает пальцами до боли. Начинает раскачивать таз, постепенно ускоряясь. Большой палец шершавой подушечкой выводит напористые круги на чувствительном узелке. До хруста пальцев собираю в кулаках плед. Давление, давящее на все органы огненным шаром, вдруг взрывается осколками удовольствия. Меня выворачивает наизнанку. Осколки секут плоть изнутри. Простонав имя любимого, выгибаю спину и рассыпаюсь окончательно. За плотно сжатыми веками мелькают разноцветные огоньки и полосы. В ушах будто разрывы снарядов. Бабахает и бабахает. Это уже моё сердце. Кажется. Если оно вообще осталось на месте. Сквозь эту канонаду удовольствия слышу грозный густой голос:
— Вот так, девочка моя. Наконец-то.
Андрей, не давая мне расслабиться, быстро вдалбливается в меня членом. Такую очередь запускает, что автомат Калашникова кажется детской игрушкой. Всё моё нутро сжимается и пульсирует вокруг его горячей плоти. Возвращается ощущение, что он меня разрывает.
— Ой, бля, Крис… Я сейчас… Сейчас… — последний, уже болезненный рывок — с такой яростью он толкается в меня, и жезл покидает моё тело, заливая кипящей магмой низ живота и лобок. Андрюша падает сверху, тяжело дыша. Как слепой котёнок ищет мои губы. Но не целует, а, задыхаясь, шепчет: — Люблю тебя, Фурия. Ни с кем так не было. Так хорошо… Так люблю…
Прибиваю его лицо к себе и целую. Чувствую, как горячие слёзы катятся к вискам. Тело ноет и болит, словно после многокилометрового кросса. Хочется вытянуть мышцы, похрустеть костями, но сил нет даже пошевелиться.
— Почему ты плачешь, Манюнь? — ласково шуршит мужчина, собирая губами сползающие в волосы слёзы. — Извини, любимая. Прости. Я старался не делать больно. Надо было остановиться сразу. Прости, девочка моя нежная.
Судорожно виляю головой по подушке, захлёбываясь слезами. Андрей ещё сильнее напрягается. Рельефное тело каменеет.
— Нет, Андрюша… Нет… — шепчу отрывисто, невпопад. — Не больно… Нет… Просто… Просто… Мне так хорошо. Это от счастья. — собираю слова в относительно логические предложения. — Ты же обещал, что только от счастья. Я счастлива.
— Кристина. — выдыхает облегчённо и перекатывается на спину, таща меня за собой. Укладывает мою голову к себе на грудь, водя ладонями по спине, плечам, волосам, ягодицам. Притискивается губами к волосам и дрожаще дышит. Говорит всякие нежности и глупости, пока я выплакиваю остатки напряжения. Теперь всё хорошо. Всё хорошо. — Моя родная половинка… На всю жизнь… Моя теперь… Не отпущу… Я твой первый… Единственный… — улавливаю обрывки фраз.
— Первый. — толкаю шёпотом, слабо улыбнувшись, и отключаюсь в его надёжных, крепких, сильных, ласковых руках.
Даже сквозь сон слышу его глубокий, низкий голос и любовь в нём.