— Знаешь, почему я это делаю? — словно топором рубит вопросом по натянутым нервам.
— Чтобы потом сказать: я тебя предупреждал? — хмыкаю вроде как в шутку, но веселья ни в глазах, ни в интонациях нет.
Он ухмыляется всего на секунду и качает головой. Снимает кепку и отбрасывает на капот Мерседеса. Прочёсывает пятернёй по волосам и снова впивается в меня серьёзным цепким взглядом.
— Потому что знаю тебя достаточно. И многое понимаю. Восемь месяцев ты был тем, на кого можно положиться, но… — приподнимает один уголок рта, уводя взгляд в сторону. — Любовь делает из нас дураков.
— Если это так, то я готов быть последним из них.
— А не ты ли несколько дней назад убеждал меня, что с Царёвой вы едва знакомы? — всё так же расслабленно сечёт.
— Я. Но не врал. Сам ещё не понимал. — мы говорим на равных. Сейчас мы не командир и подчинённый, а просто двое мужчин. Я максимально откровенен. Хотя бы из благодарности за его доброе отношение решаю сказать всё как есть. — Мы плохо начали. Очень. — не могу сдержать короткую улыбку, когда перед глазами проносится наше знакомство. — Сам не понимаю, в какой момент всё изменилось, но я готов на всё ради неё.
— На любые глупости? — напирает лейтенант.
— Если придётся. Но я не собираюсь уходить в самоволку ради свиданки. Только если буду нужен ей.
— И ты готов к последствиям?
Отталкивается от стены и возвращает на голову кепку. Я спокойно киваю, удерживая его взгляд.
— К любым.
Гафрионов шумно вздыхает и снова качает башкой с каким-то снисхождением.
— Скажу прямо. Я не стану подставляться из-за тебя. Это последний раз, когда помогаю или прикрываю. Научись решать проблемы в тех условиях, которые имеешь, как бы сложно не приходилось. Иначе я лично ту дыру в заборе заделаю, чтобы не дать тебе и остальным сломать себе жизни. Осталось совсем немного до свободы. Не испорти всё.
— Товарищ старший лейтенант, обещаю, что не сделаю этого. Я на самом деле не понимаю, почему вы так рискуете, но очень благодарен за понимание. Если бы сегодня вы не отпустили меня, то я мог потерять её навсегда.
— Знаю. — переводит дыхание. Бегает глазами по серому, ещё не залитому солнцем зданию и асфальту. — Когда-то у меня не хватило решимости сделать то, что сделал ты, и я своё упустил. — на его усталое лицо ложится тень воспоминаний. Губы кривятся в гримасе боли, но взводный быстро берёт себя в руки. Печально хмыкает и задаёт вопрос, вгоняющий меня в ступор: — Андрей, ты понимаешь, что Царёв не отдаст дочку так просто?
Но в подвисшем состоянии нахожусь недолго. Протяжно, с лёгкой дрожью выдыхаю и приподнимаю уголки губ.
— Только в официальном статусе? — ответа не жду, вижу в глубине его глаз. — Я готов.
— И даже это не будет залогом.
— Товарищ старший лейтенант, вы ничем меня не напугаете. Я пойду на этот шаг. И на любой другой.