— Кирилл, вдруг с ней что-то случилось?
24
Когда я выбегаю из домика своего отряда, наспех натянув толстовку и кроссовки, с хмурого неба моросит дождь. Ещё очень рано, но воздух непривычно влажный и прохладный. Даже не верится, что вчера безжалостно палило солнце, и температура стояла за плюс тридцать.
На улице я один. Катя в это самое время, должно быть, объясняет Паше, что случилось, потом они вместе пойдут к Панину — таков был наш план. А я не могу ждать: если Лера попала в беду — каждая секунда на счету. Я не позволяю себе удариться в панику, но на душе неспокойно и от волнения скручивает желудок. Рядом с лагерем лес, а она хрупкая девушка. И она не должна быть там, или где бы то ни было, одна в такое время.
Где искать Леру я не знаю. Но первым делом бегу к КПП, через которое, по словам Кати, она накануне вышла за территорию лагеря. До того, как прийти ко мне, девушка успела сделать круг вокруг лагеря и перекинулась словами с охранником, который, судя по всему, видел Александрову последним.
Я добегаю почти до указателя «Синички», потом сворачиваю обратно, прикидывая, куда Лера могла пойти из этой точки. И пошла ли? Что если кто-то забрал ее прямо с парковки на машине? Но если она уехала, то почему не взяла с собой телефон? Почему никому ничего не сказала?
Снова расспрашиваю охранника про вчерашний вечер. Он подтверждает, что видел, как Лера выходила. Никуда не торопилась. Была одна. Ушла в сторону леса и больше не возвращалась. Мне хочется наорать на него: спросить, почему он не поднял тревогу раньше — в конце концов, из лагеря ушла не просто вожатая, а племянница директора, но все это сейчас бессмысленно.
Недолго думая, я бегу к озеру. Именно туда, к дальнему берегу, где много дней назад я подглядывал за Лерой. Бегу той же тропинкой, внимательно глядя по сторонам, спускаюсь к пляжу, кричу ее имя, но вокруг тишина, прерываемая лишь резкими звуками, издаваемыми дикими птицами, и — ни души.
Дождь все усиливается, порывами налетает пронизывающий ветер, забираясь под одежду, небо затягивают низкие свинцовые тучи.
Я возвращаюсь на тропу. Передо мной расстилается лес, который сейчас кажется чужим и неуютным. Тревога усиливается. Несмотря на холод, на спине выступает неприятный липкий пот. И нет, это не из-за пробежки. Просто мне вдруг становится очень страшно.
Честно, я не знаю, что делать дальше. Свою основную версию я уже проверил, и она оказалось ложной. Теперь я могу вернуться в лагерь. Узнать, как обстоят дела там, понять, обратился ли Панин в полицию. Но я боюсь уйти и потерять драгоценное время, если Александрова все ещё где-то здесь.
— Лера! — сложив ладони в форме рупора, кричу я так громко, как только позволяют легкие.
В ответ лишь тишина, но я кричу снова:
— Лера!
Замираю, прислушиваясь. И вдруг слышу что-то, от чего сердце уходит в пятки. Слабый и едва различимый вскрик.
— Лера!
Возможно это лишь игра моего воображения, но что-то, что я даже не могу толком разобрать, вновь раздаётся откуда-то издалека.
Я снова срываюсь на бег. Под подошвой кроссовок скрипит земля и мокрая трава, дыхание прерывается, в груди стучит, как отбойный молоток, а легкие с трудом качают воздух.
— Лера! — снова кричу я.
На этот раз ответ, который я получаю, больше похож на реальность. «Я здесь», чудится мне, и я с новыми силами продолжаю прокладывать себе путь дальше.