Выглядел чиновник… как чиновник, только вес у него был лишний даже для комичного образа начальника. Строгий мундир с изрядным таким холмом в виде пуза, тем не менее, сидел на удивление органично. Есть такие люди, которые умеют носить мундиры, даже невзирая на телосложение. И Яков Андреевич с достоинством носил не только мундир, а еще пышные бакенбарды, зализанные волосы и мелкие, аккуратно стриженные усы, ну, хоть без завитых концов.
Все, как обычно, как и все, только место занимает отличное от многих, прибыльное и неутомительное. Уверен, что Молчанов не сделал ничего полезного за более чем два часа своего драгоценнейшего рабочего времени.
— Ваше превосходительство, я касательно дела моего. Мое имя — Алексей Петрович Шабарин, — представился я, посматривая на дверь в кабинет, будучи уверенным, что сейчас меня туда пригласят.
— Ах вы шельмец! Да как вы посмели прийти сюда? Вы лишь присутствием своим оскверняете храм Немезиды, богини правосудия. Мот! Игрок! — оскорбления из дурно пахнувшего рта земского исправника сыпались одно за одним.
— Я имею честь вызвать вас, — прошипел я сквозь зубы.
Ну нельзя же мне было оставлять «негодяя, подлеца» и целую серию иных оскорблений без внимания.
— Я при исполнении. А горячность свою нужно было раньше проявлять, в делах для государства. Вот что вы, охламон и дармоед, сделали для процветания империи? — не унимался чинуша.
— Съел полпуда пирожных за два часа, — сказал я.
До Молчанова не сразу дошел мой намек. Но когда все же он понял…
— Пошли вон, или пристава позову, и за оскорбления моей особы вы будете наказаны! — выкрикнул земский исправник.
— Вы, сударь, так же не расслабляйте свой сфинктер, подобные вольности в словах не всегда спускаются с рук, — сказал я и щелкнул залихватски каблуками. — Честь имею.
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев День, — пробурчал я, когда спешно вышел из земского суда.
— Барин, поглядите! — заговорщицким тоном сказал Емельян и повернулся спиной ко входу в земский суд.
Я так же отвернулся и даже сделал пару шагов в сторону. После обернулся, посмотрел на подъехавшую карету… И что? Мужик как мужик. Под стать чинуше. У них, возможно, тут съезд любителей пирожных, так как приехавший не страдал худобой, напротив, был румяный и толстощекий.
— Ну и что? — просил я, не поняв намёков Емельяна.
— Так как же, барин. Это же он, — Емельян махнул рукой в сторону входа в суд. — Господин, что вышел из кареты. Теперь понятно… все пропало…
Вальяжно, будто хозяин положения, с чем я не согласен, из кареты выходил…
— Жебокрицкий! — с нотками отчаяния сказал Емельян.
Этот господин, с гордо поднятой головой, заходил в здание суда. Я провожал его взглядом. Вот он повернулся и наши глаза встретились. Удивление, после разочарование и брезгливость — вот те эмоции, что я считал со взгляда Жебокрицкого.
— Неча зыркать! Ещё посмотрим чья возьмёт, — сказал я.