Нет, он не стал мне выкладывать биографию в стиле Дэвида Копперфильда: дескать, родился, в четыре месяца прорезался первый зуб и так далее. Мне интересно было иное.
— Значит, ты всего лишь платишь Ивану за то, что работаешь по Екатеринославской губернии, и больше с ним дел не имеешь? — переспрашивал я главаря шулеров.
— Так и есть. Нужно заплатить за работу двадцать рублей, а после часть взятого отдавать, — отвечал Митрофан.
— Иван такой один? — последовал мой следующий вопрос.
Мужик зыркнул в сторону связанных налетчиков, после посмотрел на моих людей. Тем самым показывал мне, что такие разговоры лучше вести наедине.
— А ты ничего пока и не рассказал, чтобы секретничать, — сказал я и повторил свой вопрос.
— Нет, у них сходка Иванов… Ну, они все Иваны. Если что, так называются перед полицией: «Иван, не помнящий родства», разрывают все связи с семьей и становятся вожаками, — сказал Митрофан.
— Ты же не глупый, образование есть. Кто ты? — спросил я.
— А о том я тебе рассказывать не стану, не на исповеди, — буркнул Митрофан.
— Ну так я тебя сдам в полицию, да и все. Ты — шулер, дружки твои также. Работать по Екатеринославской губернии больше точно не будешь. И все… — сказал я, развернулся, но не спешил отходить.
— Сто двадцать пять рублей. Это все, что у нас есть. И если бы не Тарас… Он — пес губернского начальника. Ты не Тараса опасайся, а того, кто его прислал. Потому и стали нас бить, что лицензию не получили мы еще и у местных чиновников, — сказал Митрофан.
— Так они по твою душу пришли? — спросил я удивленно, так как был уверен, что это ко мне пожаловали налетчики.
— Видать, что не только, — ответил шулер. — Так что, краями расходимся?
Я задумался. Вообще не хотелось, чтобы сегодняшняя история вылезла наружу. Это сильно навредит мне. Например, семейство Тяпкиных задумается о целесообразности сотрудничества с раздолбаем, который в карты с жульём садится играть. Ведь Шабарин тогда, выходит… лох, его разводят. А ещё ведь суд впереди. Так что я склонялся к тому, чтобы все же разойтись краями, как выразился Митрофан.
— Деньги давай, забирай своих подельников… еще часы, и ступай себе по дорожке своей кривой, — сказал я.
— Вот барин, хитрый же ты… Мне сказали, что раздеть тебя легче легкого. Вопросы будут к таким говорунам, — прошипел Митрофан, доставая деньги и отстегивая цепочку с серебряными часами.
Я принял свою компенсацию за моральный или какой-нибудь еще ущерб, понял, что меня несколько обманули, ибо с последними деньгами так относительно легко не прощаются. Но внимание свое быстро перенаправил в сторону налетчиков.
— Я говорить стану только наедине, — прорычал Тарас, когда у него вынули кляп изо рта.
— А мне зачем это? — спросил я.
— Если не ответишь на вопросы, то придут иные, которые все равно спросят, — сказал мужик.