Рука дернулась к замку, чтобы открыть, но…
— Не сегодня, мне нужно спать, — жестко ответил я женщине.
Обидел, наверное. Но завтра такой день, что решит многое в моей участи.
— Ну и чего он к тебе приходил? — спросил Андрей Васильевич Кулагин.
— А зачем ко мне приходят? — с вызовом отвечала девушка.
— Машка, не дерзи мне! Мало тебе девкой постельной быть? Или в бордель хочешь снова? — сказал вице-губернатор, расстегивая штаны.
— Простите, ваше превосходительство, — повинилась Мария Александровна Садовая. — А от батюшки моего нет вестей.
— Жив и здоров. Не так и легко его оттуда вытянуть. Далеко нынче каторги, — сказал мужчина и указал рукой, на что именно сейчас нужно обратить внимание милой девчонке.
Марии хотелось сделать больно этому ужасному человеку, который походя разрушил её жизнь. Но она сдержалась и совершила то, что и всегда при встрече с Кулагиным.
Маша уже знала, что ее отец, которого обещал освободить вице-губернатор, умер. В драке его забили до смерти. Эти вести принес ей одни каторжанин, который свое отбыл и полгода потратил, чтобы найти Машу и передать письмо от отца. Сколько же она слез пролила! Как же она хотела убить Кулагина, и не только его.
Когда прибыл новый губернатор, он стал задавать много вопросов. Особенно Андрей Яковлевич Фабр интересовался освоением денег на строительство города. Денег дали много, но город как был деревней, или отстраивался частными деньгами, так и оставался.
Как так вышло, что главного архитектора Александра Ивановича Садового сделали во всём виновным, Мария не знала. Она вообще мало чего в жизни понимала, живя за спиной, казалось, сильного и всемогущего отца. Оказалось, что жизнь устроена не из книжек, рюшечек и бантов. Она — грязная траурная лента. Именно так оказалось.
Родственников других почти что и не было. Мать умерла родами младшего братишки, так что помыкалась Мария, поголодали они с братцем пяти лет от роду, да и появился покровитель. Кулагин обещал все: и походатайствовать об освобождении отца, убеждая, что может сделать Садового свободным; деньги обещал, устроить брата Марии Александровны, а после и оплатить его обучение.
И тогда… Она легла со своим покровителем, сама тогда решила, он не сильно давил, но намекал. И девушка думала даже, что ей нравится этот сильный мужчина, она тянулась к нему, а он… Однажды он опоил ее и «подарил» другому мужчине. А после еще раз и еще, при этом весьма щедро платя деньги и все более красноречиво убеждая, что всё это лишь во имя свободы батюшки.
Вот и с Жебокрицким было такое. Сам Кулагин приказал влюбить в себя этого помещика, чтобы после иметь свои рычаги воздействия на Жебокрицкого.
— И почему этот помещик еще не у твоих ног? — спросил Андрей Васильевич, после того, как воспользовался услугами Марты.
Марта… Мария принимала этот образ некоей Марты, стремясь огородить от грязи хоть небольшой островок в своей душе. Она уже и не знала порой, кто именно это живёт, ходит, ест и говорит — Мария или Марта.
— Шабарин к тебе приходил, что хотел? — спрашивал Кулагин, кладя пять рублей на стол.
— А что ж от меня еще нужно? — вздохнула Мария.
— Да? А мне он показался… Впрочем, милая, — Кулагин взял девушку за подбородок. — Ты же не можешь не нравиться. Но учти! Я слежу за тобой, не совершай то, о чем пожалеешь. Твой неверный шаг — и отец умрет на каторге. Мне стоит только отписать письмо.