Судя по тому, как было от пирожных «весело» Емельяну Даниловичу, часа три, не меньше, должно понадобиться, чтобы действие слабительного начало лишь снижаться. Так что, по моим прогнозам, за время заседания три-четыре раза Молчанов должен будет еще бегать в уборную или в то место, что у них тут заменяет туалет.
Между тем мне зачитали какую-то пространную статью о том, что, если помещик не в состоянии обеспечить своё имение доходом, а закладывает этот доход по различным причинам, то данный помещик должен так или иначе, но выплатить все долги. Если денег у него нет, то он выплачивает имуществом. При этом, о том, что я должен лишиться земель, и разговора не было.
— Господа, а не так ли должно обстоять дело, что я, как собственник земли, крепостных душ, также держащий договоры с арендаторами, имею право и возможность начать выплачивать все свои долги после сбора урожая? Как же мне расплачиваться с банком или с Жебокрицким, если с момента заклада имения прошло менее года? — спрашивал я
И прекрасно знал, что им нечего сказать в ответ.
Господин Горюнов, заместитель председателя Земского суда, заволновался ещё больше, он достал платочек и стал бережно собирать в него все те капельки пота, что проступали у него на лбу. Несмотря на свой явно ещё не старческий возраст, Горюнов обладал внушительной лысиной, поэтому процесс сбора пота мог занимать достаточно продолжительное время.
— Господа, у нас же не так много времени, наш всеми любимый и уважаемый губернатор может в скором времени куда-нибудь отъехать, возможно, и домой, ведь служба у него непроста и требует много сил. Так что я попрошу вас все же войти в мое положение, по которому мне нужно обязательно встретиться с его сиятельством, и ускорить процесс заседания, — сказал я.
— Я понимаю вашу просьбу, господин Шабарин, — нерешительно произнес Горюнов.
— Господа, а мне одному кажется, что сегодняшнее заседание Земского суда несколько, как бы это сказать, похоже на произведение Николая Васильевича Гоголя «Ревизор»? — сказал я, позволив себе ухмылку.
Пусть все понимают, сколь комичным и абсурдным является это судилище. Нет, в иной истории, если бы тут был тот самый Шабарин, готовый на что угодно, только бы достать деньги и со всеми расплатиться, все получилось бы у Жебокрицкого и Молчанова. Но тут нахожусь именно я, и, как им казалось, вполне выгодное предложение по имению мне не интересно. Так что два варианта: продолжать фарс и пробовать меня дожать, а после хлопнуть печатью, что имение забрали — или выйти с хоть каким-то достоинством из положения. И оба варианта все еще возможны.
Новая продолжительная пауза, в ходе которой Горюнов уже просто не знал, что мне ответить, поэтому молчал, затягивалась. Было понятно, что он, в общем-то, и не в курсе, что здесь происходит. Оно и ясно — сидишь себе с умным видом месяц за месяцем, год за годом, и где надо киваешь. А тут такая коллизия — председатель суда куда-то бегает, а судя по тем ароматам, которые он приносит с собой, даже можно догадаться, куда именно.
— Господа, — всё же нужно было использовать отсутствие Молчанова по максимуму. — Я считаю, что на все обвинения, которые могут быть выдвинуты мне, я могу предоставить полную документацию, где выражается характер коммерции моего поместья. По предъявленным мной документам поместье приносит более семи тысяч рублей в год. Так что я способен выплачивать залог и рассчитаться с ним в течение двух лет. Так в чём же в таком случае может быть причина столь рьяной спешки привлечь меня к ответственности? Или же дело должно быть рассмотрено еще и в Сенате?
Горюнов на это только пыхтел всё громче. Третий же присутствующий представитель, вроде бы как от общественности, и вовсе молчал, поглядывая на свои ногти, будто там только вчера был сделан шикарный маникюр, а теперь обнаружился скол на ногте, и ничего важнее тут не происходит и не произойдёт.
Прошла ещё минута, а я не сводил с них глаз.
— Да-да, пожалуйста, предоставьте нам все документы, мы их изучим подробнейшим образом, а само заседание проведём, я думаю, позже, — нашёлся Горюнов. — Нужно же время, чтобы все проверить.
— Боюсь, господа, что подобное невозможно, так как у меня есть некоторые обязательства, как раз-таки направленные на то, чтобы упразднить недоразумение, возникшее с оплатой залога за моё имущество, — поспешил сказать я.
Понятно, что Горюнов уцепился за идею о том, что надо бы все документики по три раза прочесть. И вот в чем «вилка», как сказали бы заядлые шахматисты, — если исследовать документы, то оснований не будет для отъема поместья. Если же этого не делать, то фарс продолжится, и еще непонятно, в какую комедию все происходящее превратится.
Уж это-то Горюнов понимал — весь груз неловкости и позора лежал сейчас на его покатых плечах.
— Прошу выслушать моего управляющего. Он коротко в цифрах поведает, сколь прибыльно мое имение, — сказал я и кивнул Емельяну Даниловичу.
Управляющий мой подготовил короткий, но на зависть емкий доклад. Признаться, я даже задумался, смог ли бы я сам выдать такой спич? Нет, Емельяна прогонять никак нельзя! Вон как воодушевился, красочно, вбивая, словно молотом, каждую цифру, ораторствует:
А прошлого года было произведено тридцать четыре плуга… собрано пшеницы… увеличились головы скота…