Глава 17 - Ликантропия головного мозга
Сказать, что я охренел с такого поворота… а я дааа!! Я прям по полной! И это — всё равно что промолчать. Уверен, с моего лица в тот момент удачные бы картины для иллюстрации подобного получились бы. Мемасики, из серии «на случай важных переговоров». «Мужик охренел» мой бы назывался.
– А… а что, забывает часто? – только и нашёлся я, что спросить для поддержания разговора.
– Да то и дело! Резина ему в зубах, видите ли, не нравится. Грызу не так — куски крупные, выходят плохо. Так я ж выплёвываю, куда они там чего! Ой… проглотил. Ну так то один, и маленький! Зря Мишка возмущается, не прав он.
– Кто, ты? – меня всё не отпускало.
– Ну да, я, выходит. Ну уж куда подселился — туда подселился.
– Как ты спокойно-то…
– А кто тебе поверит? Да и в нём водки уж больше, чем крови. Белая, горячая — так врачи напишут. Так что не надо.
– Ладно… – я охотно поверил, что при желании скорее меня в дурку закинут, если я решу обвинить в чём-то старика, чем к нему какие вопросы возникнут.
Как ту даму, про которую Задорнов рассказывал, что он её на лыжах в подъезде сбил. Якубович его подбил «покататься». Летом. А как? А с лестницы! Ну и сшиб он даму, что из лифта выходила. Дама в «травму» загремела, а там её спросили, что да как. Она всё как есть и рассказала,… ну её на отдых в дурдом и распределили. А мне нафига такие приключения? Смирно посижу, помолчу — целее буду.
Да и смысл? Ну хочет он резиновую кость жевать — пусть себе жрёт! Кто я такой, что бы отговаривать? Может, ему в организме не хватает чего? Подсознание, конечно, подкидывает пару версий, чего именно может не хватать (мозгов, например), однако подсознание в подобных вопросах лучше не слушать.
Понимая, что «точка невозврата» пройдена, дно пробито, да и терять попросту нечего, я, после долгих размышлений, всё же решился и спросил:
– Простите, а… вот вы сказали «подселился». А что, откуда?
– Ну, термин не верный, спорить не буду. На охоту Мишка поехал с друзьями, там его и укусили. Псина дикая, сутулая. Такой же чёрт как я, поди.
– Чёрт?
– Ну ты к словам-то не цепляйся, да? Пёс, волк, или как вы там таких окрестили… упырь?
– Вампир?
– Не, точно нет. Кровь мы не пьём. Только «беленькую», да и её, заразу, всё больше вынуждено. Вервольф, во! Нет, не так… Ааа, точно! Ликан! Ликантропия она зовётся по-научному, да. Вспомнил, наконец, заразу.
– То есть вы… оборотень?
– Я, да. Уж не знаю, сейчас столько дури психологической пошло, что я уж и в сомнениях. Один тут загибал, мол: «на почве психологической травмы, в момент травмирования возникла суб-личность, берущая контроль над телом в момент слабости сознания, угнетённого алкоголем». А Мишка-то, он же добрый! Это он не угнетает, это он специально меня погулять выпускает! И вот вроде я после того умника задумался — а может, прав он, и я не оборотень, а вторая личность? Но потом всё ж решил, что оборотнем мне удобнее. Ну, как шкура, но фигуральная, понимаешь? Позиционирую я себя так, улавливаешь? Остальным ни холодно ни жарко с того, а мне приятно. Кто-то дураком себя считает, кто и того хуже — умным, а я вот оборотнем буду Мишкиным. И символично ведь: он как нажрётся, так всё мной оборачивается. Чем не оборотень? Мохнатые мы, опять же, – он задрал майку и продемонстрировал обильно заросшие шерстью грудь и пузо, после чего снова пригубил из рюмки.