Затем завеса заскользила в стороны и показала нам огромное зеркало из черного отполированного мрамора. И тогда музыка изменилась на другой такт, по-прежнему торжественный, всё ещё величественный, но с некоторой степенью диссонанса в его тонах. Она сильно вздрогнула и стала нечеткой по размеру в своём такте, как если бы хромала с неуверенным шагом, спотыкаясь и запинаясь.
Затем пространство вокруг нас потемнело, и мы едва могли видеть лица друг друга; медленно освещение тускнело, и наконец всё, что мы могли видеть, была черная полированная поверхность гигантского зеркала, и в нём я видел, отражённые фигуры двух членов из нашей экспедиции. Они двигались и говорили, а пейзаж вокруг них постоянно менялся, и был таким, как я видел его в Аду, который мы покинули. Странная музыка врезалась в мою душу, к её сокровенному ядру, и рассматриваемая драмы разворачивалась перед моими глазами, я забыл, где я был — я забыл всё — и мне казалось, я ещё раз блуждал в темных глубинах Ада.
Картина переходила в другую картину, пока нам не показали различные случаи каждого из нашей группы, от самого низкого участника до нашего руководителя, непосредственно — последний эпизод показывал всю компанию, собранную на возвышенности, и слушающую прощальную беседу нашего командира; и подобно хору в греческой трагедии, дикая музыка, казалось, сопровождала и объясняла всё это, меняясь в зависимости от каждого действия в драмах, то грустных и печальных, то полных спокойствием или триумфом, и снова пронизанных скорбными рыданиями и воплями или изменялась на тихую колыбельную, поскольку некая бедная спасенная душа погружалась, чтобы, наконец, отдохнуть — и затем снова нарастала до диких нот шума, жестоких криков битвы, хриплых ругательств и проклятий; ныне вздымалась на штормовых волнах бурной мелодии, затем замирала среди противоречивых прерывистых нот. Наконец, когда демонстрация заключительной сцены закончилась, музыка погрузилась в тихий печальный воздух самым совершенным добродушием, и постепенно затихала нота за нотой. Как только это прекратилось, темнота исчезла, завесы заскользила по черному зеркалу, и все мы повернулись со вздохом облегчения и благодарности, поздравляя друг друга, что закончилось наше странствие в той темной стране.
Я спросил своего отца, каким способом был вызван этот процесс, действительно ли это была иллюзия или что? «Мой сын», — ответил он, «то, что ты видел, является применением научного познания и ничего более. Это зеркало было таким образом подготовлено, что оно получает и отражает изображения, посылаемые на него от ряда пластинок тонкого металла, или лучше сказать, что они являются духовной копией земного металла. Эти пластинки металла были сделаны такими высокочувствительными, что они в состоянии получать и сохранить эти изображения, подобно как это делается в фонографе (такой как, ты видел в земной жизни), а также получать и сохранять звуковые волны.
Когда вы странствовали в тех темных сферах, вы были подключены к магнетической системе связи с этим приспособлением, и приключения каждого переносились на одну из этих чувствительных пластинок, в то время как душевные эмоции каждого из вас заставляли звуковые волны в области музыки и литературы вибрировать в соответствующих тонах сострадания.
Ты принадлежишь к сферам искусства, музыки и литературы, и поэтому ты в состоянии видеть, ощущать и понимать колебания тех сфер. В духовном мире все душевные эмоции, речи, или события воспроизводят себя в объективных формах и эти формы и колебания становятся в гармонии с теми изображениями, мелодиями или устными рассказами. Духовный мир создан помышлениями и действиями души, и поэтому каждое действие или помышление формирует его духовно-материальный аналог. В этой сфере ты будешь находить много вещей еще не известных людям на Земле, много любопытных изобретений, которые будут вовремя переданы на Землю и облечены там в материальную форму. Но смотри! Теперь ты должен получить пальмовую ветвь, которая дана каждому из вас, как награда за вашу победу».
В этот момент большие двери холла ещё раз открылись и наш Великий Магистр вошёл, сопровождаемый той же самой процессией красивых юношей, которых я видел прежде, только на сей раз каждый нес пальмовые ветви вместо лавровых венков. Когда Великий Магистр уселся на свой трон под балдахином, каждого из нас запросили подойти к нему, чтобы получить свою пальмовую ветвь, и когда мы все так сделали и снова возвратились на наши места, всеми был спет самый радостный гимн победы, наши пальмовые ветви развевались вовремя музыки и наши радостные голоса наполняли воздух торжественной гармонией.
___________________
Теперь я наслаждался длинным временем отдыха, которое во многом напоминало то полубодрствующее, то полусонное состояние, когда разум слишком долго находится в состоянии покоя, чтобы думать и всё же сохраняет полное осознание всего своего окружения. Из этого состояния, которое продлилось несколько недель, я вышел полностью восстановившимся от последствий моего странствия в темных сферах.
И моя первая мысль была — посетить мою возлюбленную, и посмотреть, сможет ли она меня увидеть и ощутить мою улучшенную внешность. Я, однако, не буду останавливаться на нашей встрече; её радость была исключительно для нас одних — я только пытаюсь показать, что со смертью не заканчивается любая наша привязанность к тем, кого мы покидаем или закрываем от них наши радости и печали при разделении.
Я нашел, что теперь был в состоянии больше общаться с нею через её собственные медиумические способности, что мы больше не нуждались ни в каком третьем лице, которое способствовало бы и помогало нам, и таким образом, мои труды становились ярче и ободрялись её сладкой любовью и её сознательным признанием моего присутствия и моего продолжающегося существования.
Моя работа в это время была еще раз на земном плане и в тех городах, копии которых я видел в Аду. Я должен был трудиться среди тех смертных и духов, кто переполнял эти города, и внушать их рассудкам ощущение того, что я видел в той темной сфере далеко внизу. Я знал, что могу сделать их только смутно ощущающими это, лишь пробудить в них небольшое дремлющее чувство страха о будущем возмездии для их совершённых злодеяний, но даже это было нечто и могло помочь удержать некоторых от почти полного отказа от себя ради эгоистичного удовольствия. Кроме того, среди духов, кто был привязанным к Земле в тех городах, я нашел многих, которым я мог оказать содействие своим познанием и силой, которые я приобрёл в своём странствии.
Всегда есть там и всегда будет достаточно работы для тех, кто работает на земном плане, многочисленное количество работников всегда требуется там, так как каждый час и каждую минуту уходят из земной жизни люди, которые нуждается в помощи, и которым можно её дать.
Так прошло несколько месяцев для меня, а затем я начал всё больше ощущать старое безмерное желание подняться выше, достигнуть большего, нежели я уже достиг, чтобы приблизиться ближе к той сфере, в которую попадёт моя возлюбленная, когда её земная жизнь будет закончена, и достигая которую, я мог бы иметь надежду, что буду соединён с нею в духовном мире. В такое время я обычно терзался от постоянного страха, что моя любимая покинет Землю прежде, чем я подымусь к её духовному уровню, и таким образом, я снова буду отделён от неё.
Этот страх был тем, который всегда подгонял меня к новым усилиям, к новым победам над самим собой, и делал меня неудовлетворенным даже нынешним прогрессом, которого я достиг. Я знал, что преодолел много, я изо всех сил пытался усовершенствоваться, и я поднялся изумительно быстро, однако, несмотря на всё, мне по-прежнему причиняли боль ревнивые и подозрительные чувствами, которые мой характер и мой земной опыт собрали во мне. Были даже времена, когда я начал сомневаться в преданности своей возлюбленной. Несмотря на многие доказательства её любви, которую она отдавала мне, я боялся, чтобы, в то время, когда я буду вдали от неё, кто-то из земных мужчин мог отбить у меня её любовь.
И таким образом, я рисковал стать привязанным к Земле из-за своего не достойного желания наблюдать за нею непрерывно. Ах, вы, кто думает, что дух меняет все свои помышления и желания в момент разложения, как мало вы знаете об условиях той другой жизни по ту сторону могилы, и как медленно, как очень медленно мы меняем содержание наших помышлений, которые мы подготовили в наших земных жизнях и как долго они цепляются за нас в духовном состоянии.
Я был тогда в отношении своего характера ещё совершенно тем, кем я был на Земле, только немного лучше, и только постепенно учился видеть, где мои мысли были неверными и полны предубеждений, урок, который мы можем извлекать внутри многие сфер, более высоких, чем той, что я достиг.
Даже, в состоянии страха и сомнения, я стыдился своих сомнений и знал, насколько несправедливый они были, и всё же я не мог освободиться сам от них; жизненный опыт моего земного существования приучал меня к подозрению и недоверию, и от призраков той земной жизни я не так легко освобождался.
В то время как я был в этом состоянии самобичевания, Аринзиман пришёл ко мне и рассказал мне, как мог бы я освободиться от этих преследующих меня теней прошлого.
«Есть», — сказал он, «недалеко отсюда страна, названная Страной Раскаяния; посетил бы ты её, это странствие будет очень полезно тебе, один раз, проходя, по её холмам и долинам, и преодолевая её преграды, ты ясно представишь себе истинную природу твоей земной жизни и её ошибок и это могло бы оказаться неоценимым средством для развития твоей души. Такое странствие, действительно, будет полно большой горечи и печали, поскольку ты будешь видеть показанные во всей своей наготе, действия твоего прошлого, поступки, которые ты уже частично искупили, однако они не видны тебе так, как их видят глаза более высоких духовных интеллектов.