У дона Стефано было достаточно опыта, чтобы знать, когда в стараниях вытянуть сведения из собеседника нужно остановиться. Остаток трёхдневного пути сеньоры проделали, не сказав друг другу ничего примечательного.
В Сегилье разбойник вернулся к приведению в порядок своих дел. Он почти перестал участвовать в нападениях, ограничиваясь планированием операций, тем более что разработанная система взимания откупа с проезжих торговцев через агентов в городской страже была выгодна при куда меньшем риске.
Пора было вовсе прекращать грабежи, сдав властям наименее осведомлённых членов банды, но в первую очередь дон Стефано решил прикрыть аферу с тагонским льном.
Между ним и учёным сеньором Бланесом давно было условлено, как передать сигнал об опасности, чтобы аккуратно свернуть дело и уничтожить всё, способное навести расследование на мошенников. Сеньор Бланес собирался незаметно убраться, выгадав время, пока обманутые спохватятся. 3атем кабальеро направился засвидетельствовать почтение герцогу де Медина, заодно узнать — не занялся ли дон Армандо для разнообразия прямыми обязанностями губернатора провинции Сегильи.
Ожидания оправдались. Его светлость читал доклад о тагонском льне и встретил кабальеро снисходительно любезным:
— А, вот и вы, голубчик! Давненько не заглядывали, загуляли по нашей провинции. Ну-ка, что разузнали? — старый вельможа привык обращаться с сеньором дель Соль, как будто тот обязан отчитываться о своих отлучках из города, и приправлял требования фамильярностью, которую дон Стефано вынужденно терпел.
С самым почтительным выражением лица кабальеро рассказал о превосходных лошадях из Тагоны, принадлежащих некоему капитану Морено, и об отличном вине, которое довелось попробовать в Хетафе. Герцог поморщился:
— Не напоминайте мне об оспе и разорении этой дыры. Хотя… росписи в тамошнем храме великолепные, я в былые дни ради них навещал Хетафе, но сейчас и слышать о нём не хочу. Пусть Хетафе занимается наш казначей сеньор Мендес, а вы лучше о тагонском льне расскажите.
Удивляясь, что герцог снизошёл до столь низменного вопроса, дон Стефано разъяснил его светлости:
— Если верить посредникам, которые каждому встречному и поперечному стараются всучить свидетельства о праве на долю в доходе от предприятия, льном засеяна вся провинция.
— Вот как? — герцог нахмурился. — О льне говорят даже в свете, я подумал и решил приобрести эти бумаги.
— Надеюсь, не успели купить их? — обмер дон Стефано.
— Что вы так взволновались? Дело выглядит прибыльным, я вложил восемь тысяч дукатов и надеюсь при продаже выручить вдвое больше.
В глазах кабальеро всё поплыло. Если среди легковерных болванов, которые вот-вот поймут, как сильно обмануты, окажется подлинно влиятельное лицо, то расследование будет проводиться энергично и тщательно. Обыски, допросы свидетелей затронут куда больше людей, чем устроители мошенничества способны представить. Откупиться от проверяющих окажется невозможно. Надо же дону Армандо ввязаться в эту историю именно в тот момент, когда сообщники стали её сворачивать! Осторожно, не выдавая волнения, выдохнув и вдохнув, сеньор дель Соль постарался быть убедительным:
— Жаль, ваша светлость, что вы положились на недостоверные сведения. Узнать подробности о тагонском льне было одной из целей моего визита в ту часть провинции. Я совершенно уверен — корона обманута, и лопнуть пузырь может в любой день, хоть завтра!
— На чём основана ваша уверенность? — герцог умел спрашивать так, что по спине человека, которому был адресован вопрос, начинал течь холодный пот.
— На разговорах с опытными местными жителями и расчётах возможной урожайности льна на объявленных участках.
— Что за жители, как говорят?
— Сеньор Мендес мог вам рассказывать, что местный идальго сумел выбить из королевского казначейства исключительные льготы для своего Хетафе. Этот почтенный дворянин и раскрыл мне глаза на тагонский лён, — дон Стефано боялся, что его голос сейчас задрожит.
— Хм… раз он сумел облапошить казну, то, наверное, действительно разбирается в том, что родится на землях в его краях. Однако… — герцог задумался. — Это может продолжаться ещё какое-то время, достаточное для выгодной продажи бумаг.