– О нет, Экрен лишил его воспоминания об этом, – скривился рувим. – Это был первый и последний раз, когда юноша воздействовал магией на брата. Он сделал это только ради того, чтобы защититься, когда Брион начал что-то подозревать.
– Экрен был значительно сильнее своего брата, – задумчиво пробормотала Сиенна, которая, видимо, пыталась уложить в голове рассказ рувима. – И все равно это очень опасно. Этот ход теперь тоже может охраняться. Прошло четыреста лет! И сколько сил тебе понадобится, чтобы проникнуть туда, где обитает безграничная власть Дриэна, да еще и человека прихватить?
– На это у меня хватит сил, Сиенна. Возможно, только на это.
– Зачем? – вновь не поверила ему эльфийка.
– Ради одного рассвета.
– Не слишком ли высока плата?
– Сейчас все переменилось, Сиенна. Мы поставили на кон все, что у нас есть. Это единственный шанс хоть как-то изменить то, что мы натворили. Жить как прежде уже невыносимо. Теперь каждый наш шаг это риск. Каждое слово опасно. И мы либо изменим все, либо погибнем в стенах башни. Любой исход избавит нас от постылого существования.
– Ты надеешься, что старейшины простят тебя? – спросила Сиенна.
– А кто бы не надеялся? Ты разве не хочешь на сочные луга Дриэна? Не жаждешь тяжелых капель дождя на лице? Не серых и унылых, что падают с неба Алады, а искрящихся и питательных, которые может подарить только наш мир? Пора уже что-то делать! Чего ты боишься? За Итана, как и всегда? – Шуст порывисто шагнул к нам. – Но бояться поздно. Он уже в башне и только ему одному известно, какие страхи медленно его убивают. Чего ждать, Сиенна? За что держаться?
– Я бы не хотела погубить Этель, – тихо сказала она.
– Я согласна с Шустом, – улыбнулась я Сиенне. – Пришло время что-то менять. И нужно хотя бы попытаться. А вдруг мы сможем что-то сделать? Вдруг есть возможность возродить Алададриэн? Вдруг четыреста лет сделали магов ленивыми, слепыми и глухими? Может, пора их расшевелить?
Сиенну ужаснули мои слова, но при этом будто вдохновили. Сначала она испуганно отпрянула, но когда они дошли до сердца, в глазах ее появилась призрачная надежда.
– Возродить Алададриэн? О чем вы, дорогая моя? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Не знаю, – схватив ее за руки, сказала я, – честно, сама не знаю. Отчего-то вдруг подумалось об этом. А что, если это возможно? Что если можно исправить ошибку Итана? Улиэндер еще жив. Да, сил в нем мало, но, может быть, его можно напитать?
– Вы забываете, что в ту самую ночь маги погибли, пытаясь напитать нашу святыню, – прошептала Сиенна, сжимая мои пальцы.
– Я помню, – сказала я, стискивая губы, чтобы сдержать боль. – Хорошо помню.
– Почему вы решили, что если бы был способ, маги не обнаружили бы его за долгие годы? Им тоже не по нраву жить в унынии без света, исходящего от Алады.
Этот вопрос немного отрезвил меня, но решимости я не утратила.
– Я знаю, что вы против, но позвольте мне пойти вместе с Шустом. Может, я смогу найти нечто, способное спасти если не Алададриэн, то хотя бы Итана!
Я с надеждой и мольбой посмотрела в глаза чудесной женщине, которая искренне беспокоилась за меня и которую я всем сердцем полюбила.