Спустя десять минут, выпив ароматную чашечку чая с булочкой, я немного расслабилась, слезы высохли, а руки перестали дрожать.
– Расскажите мне о нем, Сиенна, – попросила я.
Экономка улыбнулась от души, отставила свою чашку в сторону и заговорила:
– Я взяла его на руки, когда ему было несколько месяцев от роду. Он родился маленьким и молчаливым, но ужасно серьезным, словно уже тогда чувствовал, что пробиваться к сердцу матери ему придется долго и трудно. Итан с детства был талантливым магом. Тут сыграла свою роль еще и кровь. Род его матери очень древний и очень могущественный. – Сиенна бросила задумчивый взгляд в окно. – Мариона всегда была занятой, она входила в магический совет, принимала законы, следила за их соблюдением. Заниматься сыном времени у нее не было, поэтому я стала Итану нянькой.
– А где его отец? – робко поинтересовалась я.
– Кто ж его знает? Кем он был, мне неизвестно. Я интересовалась этим много лет назад, но Мариона велела не вспоминать о нем, объяснив это мимолетной встречей и ошибкой молодости. Сдается мне, здесь тоже не все так просто. Отец Итана, скорее всего, тоже могущественный маг, ибо сила в моем мальчике огромная.
– Итан тоже не знает? – удивилась я.
– Не знает, – кивнула Сиенна. – Мариона в этом вопросе оставалась и остается непреклонной. Ну да ладно, что уж теперь говорить о том, что нам неведомо. Так вот, Итан был одаренным учеником и друга себе под стать нашел. – Экономка снова тепло улыбнулась. – Вы бы их видели! Молодые, гордые, сильные красавцы! Оба статные, улыбчивые. С появлением Экрена Итан стал веселее. Друг очень хорошо влиял на него. Преданность Экрена сделала Итана счастливее, он был менее одинок. Мариона не возражала. Правда, ровно до тех пор, пока эти два сорванца не начали зарываться.
– Как мне кажется, в них не было зла, но Итан сказал, что они оба потеряли контроль. Много пили, кутили, выходили за пределы дозволенного.
– Да, – вздохнула Сиенна печально. – В какой-то момент мальчики потерялись. Как мне кажется, с Итаном это случилось, когда Мариона в очередной раз осталась равнодушной к его успехам. В тот момент он и сорвался. Будто нарочно. Или это его боль так искала себе выход.
– Как же можно быть слепой к собственному сыну? – прошептала я.
– Я много думала, дитя мое, – сказала экономка, ласково касаясь моей руки. – Мариона, конечно, виновата перед сыном, это неоспоримо. И я злюсь на нее за отчуждение, за равнодушие, которое мой мальчик видел в ее глазах. Но спустя столько лет, мне уже не кажется, что она была равнодушной. Хотя это похоже на бред, но мне кажется, что Мариона, напротив, слишком сильно любила Итана. Любила и боялась этой любви. Не знаю, как объяснить. Возможно, все дело в его отце, и то, что Мариона хотела выдать за ошибку молодости, было многим больше.
– Вы хотите сказать, что она очень любила отца Итана и по какой-то причине не смогла быть с ним? Им что-то помешало? И если учесть, что она тщательно скрывала его имя, то всем своим поведением она демонстрировала магическому миру, что эта связь была мимолетной, а Итан лишь плод этой связи? Даже не знаю, что чудовищней.
– Возможно, таким странным способом она защищала сына, – пожала плечами Сиенна. – Мариона не была злой, холодной или расчетливой. Она любит свою работу, свято верит в свои идеалы, но вот с сыном всегда держалась прохладно. Причина должна быть, Этель. Ее не может не быть. Иначе я не могу оправдать ее материнского поведения.
Я ненадолго задумалась о словах Сиенны и вспомнила рассказ самого Итана. Мариона спасла его. А могла ли спасти остальных? Или все свои силы отдала тому, кого любила? Она просто не могла позволить сыну умереть. Но и защищать на суде не стала. А Бриону она сказала, что винит себя в случившемся. Если бы ей было наплевать на сына, она, подобно Бриону, винила бы лишь Итана. Его гордыню, распутство и тщеславие.
Боже, как же понять чью-то душу, если в своей так тяжело разобраться?
– Мне хочется верить, что вы правы, – сказала я. – Тогда у меня есть надежда, что Мариона навещает Итана сейчас. Где бы он ни был.
– Мне тоже хочется верить, милая, мне тоже, – печально покачала головой Сиенна.
– А Ребекка? – робко спросила я, до конца не понимая, что хочу услышать от Сиенны.
Она подняла на меня глаза и вздохнула. Этот разговор печалил и ее, воспоминания причиняли боль.