– Это куратор Итана? – уточнила я, вспоминая спутника Бриона. Того, что всегда был мягче по отношению к Итаниэлю.
– Да, – ответил Инжен. – Именно Тэлмер с самого начала препятствует казни. Это он оттягивает решение, не соглашаясь на вынесение строгого приговора. Идея сделать Итаниэля конфидентом принадлежала ему.
– Он всегда с глубокой симпатией относился к моему сыну, – сказала Мариона. – Именно благодаря ему Итаниэль все еще жив.
Мариона говорила тихо, в голосе звучала печаль, рожденная глубоким чувством вины. А ведь это она должна была до последнего защищать сына.
– А если бы Тэлмер не заступился за Итана? – прошептала я. – Если бы он не спас его от смерти? Что бы вы сделали? Позволили казнить сына?
Мариона подняла на меня глаза, в которых стояли слезы, и опустила голову.
– На тот момент я считала, что сделала для него все, что могла. Даже Маркус не смог меня растормошить. Если бы не Тэлмер, скорее всего, отец Итаниэля воспользовался бы своими полномочиями. Но ему не пришлось этого делать.
Мариона закрыла лицо руками и горько вздохнула. Она проживала то время вновь и вновь, вспоминая прошлое. Я видела, как она страдала, как терзала себя за былые ошибки, как боялась, что ее не поймут, не простят.
– Почему Тэлмер так помогал Итану? – спросила я, желая немного отвлечь ее от самобичевания.
– Он брат Сильвии, – грустно улыбнулась Мариона. – Он один из немногих, кто посвящен в тайну наших семей. Тэлмер всегда был добр и ко мне и к моим детям. У него такой же добрый нрав, как и у сестры.
В груди разлилось тепло, которое я невольно испытала к хорошему человеку, спасшему Итана.
– Тэлмер, как член совета, мог открыто высказывать свое мнение. Он не боялся никакого разоблачения, поэтому стал именно той преградой, которая была необходима. Тем единственным голосом, выступившим против казни.
– А почему Маркус не сделал этого? – качнула я головой.
– Тогда Маркуса не было в совете. Его отец был еще жив, а в то время только один представитель родовитых семей мог занимать этот пост, – пояснила Мариона.
– Получается, решение должно было быть единогласным, если хватило всего одного возражения? – спросила я.
– Именно, – согласилась Мариона. – Но вернемся к событиям более поздним. Ваш визит перевернул все с ног на голову. Когда Итаниэль прислал сообщение, я была поражена. Он нарушал закон, сообщая мне о том, что стал конфидентом. Он не имел права просить кого бы то ни было о конфиденциальной беседе, и это злило меня. Но не потому, что я так рьяно соблюдаю законы, а потому что он вновь их нарушал. Когда вы явились, я испугалась, что он снова навредит себе. А еще ты… Увидеть рядом с ним женщину, человека… Я была просто раздавлена.
– Поэтому вы так холодно приняли его? – догадалась я.
– Да, – согласилась Мариона. – Мне показалось, что за прошедшие годы он ничуть не изменился. Что снова падает в бездну. Но ты другая. Не сразу, но я увидела это. После разговора с Брионом я отправилась к Маркусу и все ему рассказала. Он был сломлен при мысли, что пришлось вынести нашему сыну. Мы оба приняли решение помочь ему. С тех пор я искала Ребекку, хотела понять, чем еще она хочет навредить Итаниэлю. А потом пришел Шуст, и все вместе мы смогли выяснить, как именно Ребекка передвигается незамеченной. Правда шокировала нас.
Мариона ненадолго прервалась, чтобы перевести дух. Я пыталась понять, что творилось у нее на душе. Это было сложно, ибо материнские чувства мне пока что неведомы, но я больше не злилась. Мне было горько, но в то же время я старалась простить Мариону. Она пыталась исправить все случившееся и то, что она, наконец, приняла сторону сына, для меня стало важнее всего.
– Теперь вы с Маркусом пойдете до конца? – спросила я.