Я кивнула, и муж вышел за дверь. Следом в коридоре раздались тяжёлые и торопливые шаги Кощея. Хлопнула входная дверь.
Подошла к окну, выглянула во двор: у ворот Святослав Вранович с серьёзным лицом разъяснял что-то страже и колдунам. Нехорошее предчувствие сжало моё сердце. Если всё в порядке, зачем пришли и почему Финист так обеспокоился? Но как я ни волновалась, поделать ничего не могла, только помочь с сыном, как и обещала. Одевшись, я зашла в покои Алёши. Мальчик мирно спал, прижав к себе тряпичного воина: то ли не услышал шума, то ли привык к ранним побудкам.
С меня же сон как рукой сняло. Тревога прочно поселилась в груди, заставляя метаться по дому. Переставила котелки на кухне, пыль с книг в кабинете протёрла, полы в горнице намыла… Вот уж правду говорят – нет ничего хуже неизвестности! Я пыталась занять себя, лишь бы не думать, всё ли хорошо у Финиста. Я даже не знала, куда они ушли!
Тут я вспомнила, что в саду у меня теперь собственный дух-помощник, а она наверняка разговор слышала. Я поспешила к яблоньке. Лель встретила меня с улыбкой. Стоило приблизиться, как она выскользнула из дерева и протянула ко мне белые руки, чтобы обнять и силой моей напитаться. В трактате говорилось, что в первые дни фамильяров надо постоянно кормить. Мне было не жаль – пусть кушает.
Наконец Лель отпустила меня, облизываясь, как сытая кошка.
– Ты не слышала, о чём разговаривали стражи? – перешла я к делу.
– На рассвете нашли убитую колдунью, – охотно поделилась Лель и посмотрела на меня с любопытством. – А что, муж не рассказывает тебе о своей работе?
– Отчего же. – Я присела под яблоней, вытянув ноги и прислонившись к стволу. – Просто мы женаты без году неделя, вот и беспокоюсь, куда он ушёл. Вдруг там опасно?
– Конечно, опасно. Но колдунов просто так не убить: их случайные напасти стороной обходят. А неслучайные обычно заговорами заканчиваются, – беззаботно подтвердила Лель, заплетая зелёную косу. Она наполовину высунулась из дерева, и тонкий ствол яблони казался юбкой, чуть расширяющейся книзу. – Помнится, когда я проснулась во второй или в третий раз, шла война. Меня призвал чернокнижник. Решил, что станет сильнее, если будет приносить мне человеческие жертвы. Вот уж насмотрелась я тогда ужасов…
– Тебя разбудил чернокнижник? – удивилась я, и Лель пожала плечами.
– Мы не выбираем, к кому приходим. Между пробуждением мы спим в огромной роще среди сотен себе подобных. А потом вдруг просыпаемся на новом месте, привязанные к дереву. В тот раз очнулась на опушке леса рядом с кладбищем. Я боялась показываться призвавшему меня колдуну, но он чувствовал мою силу и проводил обряды на моих корнях, каждую неделю обагряя их кровью. Ужасные годы. Десятки смертей, крики жертв… Я никогда этого не забуду. – Лель прикрыла глаза, и прозрачная слезинка скатилась по щеке. – Знаешь, в тот раз я радовалась, когда яблоню сожгли вместе с ним. Потому что мой кошмар закончился.
– А чернокнижник правда становился сильнее после обряда?
Я снова прижалась к яблоньке, уже по собственному почину. Пережить такой ужас и продолжать улыбаться… Она действительно колдовское создание. Обычный человек сломался бы.
– Ненадолго. Забирать силы у других – всё равно что пить воду из чашки. Рано или поздно она закончится. А шептуны ему не попадались.
– А если бы попались?
– Тогда он обрёл бы несравнимое ни с чем могущество. Но единственной шептуньей на округу оказалась слепая старуха, а она померла раньше, чем хозяин догадался о её способностях. К счастью для неё.
Я не хотела даже представлять, как проходили эти обряды, если умереть было лучше, чем оказаться на жертвеннике. Впрочем, исход встречи с чернокнижником так или иначе был один – смерть.
– Надеюсь, те ужасные обряды остались в прошлом, – сказала я, кутаясь в шаль. После рассказа Лель утренняя прохлада стала особенно ощутимой.
Яблонька опустила ко мне тонкие ветки и провела листиками по щекам, успокаивая.
– Раз позвали колдунов, дело непростое. Но ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим.