И Дэниэлс, мотая головой, пулей вылетел из кабака.
— Не обращай на него внимания. — Теперь настала очередь Хендерсона извиняться за своего товарища. — Просто… Ну, вы же можете представить себе… Если у вас вырвать язык и глаза, Ну, просто как страницы из ненужной книги! На месте Бернса я бы уже давно застрелился.
— Может быть, когда вы вернетесь в Штаты, там сумеют ему помочь, — пожал плечами О"Коннелл, взбалтывая виски в стакане.
— Если хочешь знать мое мнение, — печально произнес Хендерсон, — есть только один способ помочь этому несчастному — убить его.
Хендерсон опрокинул стаканчик виски и тут же заказал себе еще один.
Солнечные лучи пробивались через задернутые занавески в квартире третьего американца — Бернса, — но в самих комнатах было темно. Форт имел электрическое освещение, но Бернс не включал его. Только слабые лучи солнца играли на драгоценных камнях древнего сосуда, стоящего посреди стола, как самое дорогое украшение. Впрочем, человек, который гостил здесь, не мог наслаждаться этим зрелищем, поскольку совсем недавно полностью ослеп.
Он сидел в темных очках за столом, когда в дверь кто-то постучал. Бернс разрешил посетителю войти. Им оказался Бени, исчезнувший проводник их экспедиции. Каким-то образом венгру удалось самостоятельно добраться до Каира. Бени сопровождал, по его словам, почетного гостя, который узнал о находке Бернса и собирался сделать тому выгодное предложение.
Слуга-араб, приставленный к слепому, принялся хлопотать вокруг гостей. Итак, за столом расселись трое: сам Бернс в белой рубашке и легких брюках, Бени в своем черном пижамоподобном наряде и (как его представил Бени) принц Имхотеп. Последний являл собой высокую фигуру, сплошь скрытую темным одеянием с капюшоном и белой маской палице. В ее миндалевидных вырезах сверкали внимательные глаза.
Конечно, Бернс не мог видеть этой внушающей трепет фигуры. Впервые с тех пор, как он лишился глаз и языка в его душе затеплилась робкая надежда. К нему пришел покупатель артефакта! Может быть, этих денег хватит, чтобы, добравшись домой, лечиться у лучших врачей и нанять сиделку…
— Я о-о-фень вад видеть вас, — пробормотал Бернс, стараясь хоть как-то выговаривать слова, ворочая обрубком языка. И американец добродушно протянул руку как принято во всем западном мире, когда нужно продемонстрировать свое расположение и доверие. Однако странный гость не стал подражать Бернсу и проигнорировал его протянутую ладонь.
— Извините, мистер Бернс, — заговорил Бени, — принц не может дотрагиваться до человека, который занимает место ниже его по положению. Глупые восточные предрассудки, с моей точки зрения, однако мы вынуждены уважать их.
— Пва-а-фтите меня, — тут же спохватился Бернс.
Слуга-араб налил всем чаю, но когда Бернс потянулся за своей чашкой, он случайно опрокинул ее.
— О-о-о! — застонал он. — Пва-афтите. Мои гла-а-фа меня подвовят.
— Глаза подводят? — участливо переспросил Бени. — Принц сочувствует вам, — добавил он и приказал слуге удалиться и оставить хозяина наедине с гостями. — Вы знаете, у принца тоже не все в порядке со зрением.
Длинные пальцы гостя потянулись к драгоценному сосуду. Руки, хоть и полностью скрытые бинтами, казались очень сухими. Имхотеп поднял сосуд, и Бени, встав из-за стола, попятился на несколько шагов.
— Мистер Бернс, — продолжал Бени, — принц скромно благодарит вас за ваше гостеприимство… не говоря уже о глазах.
— Мои… гла-а-фа?
— Да-да, и за глаза, и за язык тоже.
Темнота, в которой теперь постоянно пребывал Бернс, наполнилась сначала смятением, а потом ужасом.