— Если бы я знал, что таким образом смогу остановить это создание, — без промедления ответил воин, — я бы с радостью убил вас прямо здесь.
О"Коннелл встал между ними и обратился к хранителю музея, продолжавшему все так же спокойно сидеть на троне:
— Давайте оставаться друзьями, ага? Мне важно понять: вы хотите возложить вину на какого-нибудь болвана, или все же вашей целью является остановить этого сукиного сына?
Эвелин нахмурилась, глядя на О"Коннелла. Она не могла понять, обидел он ее сейчас или нет.
Под усами хранителя музея проскользнуло некое подобие улыбки:
— Мне кажется, что вы правы, мистер О"Коннелл…
— Кстати, вы знаете, например, что это нехорошее и очень злое чудовище почему-то испугалось маленькой доброй киски? Интересно, почему?
— Потому, что кошки охраняют загробный мир. Тот, Чье Имя Не Называется, будет страшиться этих безвредных животных до тех пор, пока не станет таким же, каким был при жизни.
— Вы хотите сказать, что он может восстановить свое тело?
— Да. И вот тогда… когда он восстановится полностью… он уже не будет бояться ничего и никого. И ничто не сможет одолеть его.
Вперед выступил Дэниэлс, снова принявшись размахивать револьвером.
— Я не хочу, чтобы этот клоун в масонской шапочке рассказывал мне о том, как эта тварь расправляется со своими жертвами. Я и сам знаю, что мумия разбирается со всеми, кто открыл тот сундук с сосудами! Он будет высасывать нас всех досуха!
— Что ж, я слышу весьма мудрое замечание от столь неученого человека, — кивнул доктор Бей.
О"Коннелл бросил на Хендерсона многозначительный взгляд, и тот шагнул вперед, чтобы успокоить своего товарища.
Эвелин подошла вплотную к хранителю музея, восседавшему на троне:
— Там, в Хамунаптре, когда Имхотеп обращался ко мне, он называл меня древним именем.
— Каким? — забеспокоился доктор Бей.
— Анк-су-намун.
Хранитель музея и медджай обменялись полными тревоги взглядами.
— Более того, как мне показалось, эта склизкая тварь попыталась поцеловать мисс Карнахэн, но в тот момент ее перепугала кошка, — добавил О"Коннелл.