Ревущий мотором «Дюсенберг» с пятью пассажирами все еще пытался прорваться сквозь плотные отряды зомби. В этот миг безумное монотонное пение толпы заглушил крик, от которого кровь застыла в жилах. Казалось, этот предсмертный вопль еще больше подстегнул Джонатана. Не обращая больше внимания на окружающее, он изо всех сил нажал на газ и, сшибая автомобилем какие-то навесы и прилавки, устремился вперед к свободе. Бешеная езда закончилась почти мгновенно: «Дюсенберг» на полной скорости воткнулся в основание каменного фонтана. Решетка радиатора и крыло оказались смятыми. Машина несколько раз «чихнула» и замерла.
О"Коннелл схватил Эвелин за руку и закричал:
— Скорей отсюда! Спасаемся!
Они выскочили из автомобиля, за ними — Джонатан. Но тут выяснилось, что бежать им некуда.
Со всех сторон их окружали «солдаты» армии Имхотепа, с пустыми глазами и лицами, покрытыми язвами. Они сопели, изо рта у них текла слюна, но они не нападали, а ожидали чего-то.
И снова расступилась толпа, чтобы дать проход своему владыке. Он гордо шел впереди, сопровождаемый своим преданным лакеем Бени. Венгр семенил за Имхотепом, как собачонка, не отставая ни на шаг.
Эвелин крепко стиснула руку О"Коннелла и восхищенно шепнула:
— Он… похож на божество!
Верховный жрец был великолепен в своих черных одеждах. Высокий, красивый, с идеальной фигурой и блестящей загорелой кожей, он действительно представлял собой совершенство. Он полностью восстановился — от бритой головы до кончиков пальцев на ногах. От старых бинтов и гнилой плоти не осталось и следа. Исчезли и жуки-скарабеи.
— Мы пропали, — печально констатировал Ардет-бей.
— Он окончательно восстановился, — многозначительно кивнул хранитель музея. — Теперь ему предстоит воскресить из мертвых Анк-су-намун. Это будет началом для них и концом для всего человечества.
— По-моему, вы оба — закоренелые пессимисты, — сказал Джонатан.
Имхотеп, молодой и красивый, несмотря на свои три тысячи лет, решительно подошел к Эвелин. Его лицо оставалось бесстрастным, а глаза напряженно изучали ее:
— Кита ми фарос, айа нило, исирпан, — произнес он приятным баритоном. По его интонациям все поняли, что Имхотеп отдает девушке какой-то приказ.
Бени вышел из-за спины своего повелителя, чтобы перевести его слова для Эвелин:
— Он хочет, чтобы ты пошла с ним.
— Перевожу для тебя персонально то, что он сказал, — начала Эвелин, обращаясь к Бени, — «Иди ко мне, моя принцесса, настало время сделать тебя моей на века».
Имхотеп сделал еще один шаг в сторону Эвелин, и девушка крепче вцепилась в руку О"Коннелла.
Однако мумия протягивала ей свою ладонь:
— Кунташ дай на, айа нило.