В это мгновение О"Коннелл потерял сознание.
Глава 6 «Ночь на Ниле»
Нил с его двумя рукавами — Белым и Голубым — самая длинная река в мире и единственная, насколько знал Ричард О"Коннелл, текущая с юга на север. Все в этой идиотской стране теснились к его берегам и идущим от русла каналам. И в Каире, и дальше, к югу, где долина Нила раскинулась на пять миль в ширину.
Под жарким палящим дневным солнцем река казалась полосой блестящего сатина, оттенком чуть темнее безоблачного неба. То тут, то там на берегах возвышались пирамиды. По спокойной глади изящно скользили лодки с пассажирами и грузом, а их паруса напоминали распростертые крылья чаек.
Умиротворенность этого пейзажа сводила на нет суета, царящая на мостках пристани рядом с причалами порта Гизы. Там сквозь толпы арабов в тюрбанах и одеждах, похожих на ночные рубашки, проталкивались туристы и группы путешественников. Повсюду мельтешили торговцы и наперебой предлагали простакам вещицы, якобы добытые при раскопках гробницы Тутанхамона. И, конечно же, вездесущие попрошайки требовали «бакшиш».
Это слово, означавшее «дайте что-нибудь», стало буквально национальным гимном. Его почти пропевали. О"Коннелл с джутовым рюкзаком на плече игнорировал все просьбы. Даже на мальчика, скулящего «папа-мама умер, живот пустой», он не обратил ни малейшего внимания. Рик достаточно долго прожил в Египте и знал: стоит подать монетку одному, как тут же набросится вся свора. Получится, как с той ехавшей на бал женщиной, вздумавшей подать милостыню у паперти Нотр-Дам.
Благодаря двадцати фунтам, которые О"Коннелл выпросил у своей спасительницы мисс Эвелин Карнахэн, чтобы кое-что приобрести, он превратился совсем в другого человека. Гладковыбритый, подстриженный и причесанный, он выглядел великолепно и прекрасно сознавал это. Белоснежная рубашка без намека на круги от пота под мышками, брюки, заправленные в начищенные сапоги, и коричневый шейный платок, закрывающий след от веревки, делали его поистине неотразимым.
Он сразу заметил в толпе своих компаньонов. Эвелин была в белой широкополой шляпе и голубом платье. Покрой его мог бы показаться старомодным, но соблазнительные формы, которые оно подчеркивало, заставляли забыть об этом. Ее брат красовался в пробковом шлеме и костюме цвета хаки. Брат и сестра тащили тяжеленные саквояжи, умудряясь одновременно держаться с достоинством, придерживать головные уборы и следить за сохранностью кошельков. Это было нелишне, учитывая орду нищих и торговцев, через которую им приходилось продираться. Они направлялись к пароходу «Ибис», пришвартованному возле пристани.
Нагоняя своих спутников, О"Коннелл услышал их спор.
— Как мы можем быть уверены в том, что он вообще появится здесь? — говорила Эвелин. — Сейчас он, скорее всего, где-нибудь в баре пропивает мои двадцать фунтов.
— Это больше похоже на меня, сестренка, чем на О"Коннелла. Он обязательно придет, вот увидишь. Эти американцы все считают себя настоящими ковбоями. Они парни честные и всегда держат свое слово. Потому что больше у них за душой ничего нет.
— Ну, что касается меня, — высокомерно заявила Эвелин, — я считаю, что он просто неопрятный, дерзкий и нахальный тип. Он мне ничуточки не понравился.
— Я с ним, случайно, незнаком? — внезапно поинтересовался О"Коннелл, возникая рядом с девушкой.
Она широко раскрыла глаза от удивления и смущения. О"Коннелл сразу понял, что вовсе не прочь с головой окунуться в эти глаза. А ее губки, такие пухлые и чувственные…
Рик спохватился: ему не хотелось доставлять девушке удовольствия от осознания того, что ею восхищаются. Однако сам он даже не заметил, что она тоже не скрывает своего восторга при виде такого элегантного джентльмена.
— Добрый день, О"Коннелл, — обратился к американцу Джонатан, одновременно беря его под руку и кивая в сторону девушки: — Ты не обращай внимания на слова сестры. Она вспоминала какого-то другого нахала.
— Мне показалось, что это просто отвратительный экземпляр, — заметил О"Коннелл, чуть заметно усмехнувшись.
— Здравствуйте, мистер О"Коннелл, — нервно улыбнулась Эвелин, делая вид, будто не поняла, что он ее поддразнивает.
— Они подошли к трапу парохода. Их начали обступать нищие, которые вопили но весь голос: «Бакшиш!»
— Великолепный день для того, чтобы отправиться навстречу приключениям, — заметил Джонатан, кладя руку на плечо О"Коннеллу.